Сборник рассказов Survarium

- Егор! Егор! ... Лохматый! - он постоял еще немного и вернулся за стол. - Молчит, даже не повернулся.

- Да так оно и лучше-то ... пусть, побудет с собой, с Лесом. Успокаивает это.

Парень сидел, глядя как струи дождя сбегают вниз по окну. Ветер истошно завывал в печной трубе, в унисон с громом, который эхом, раз за разом, прокатывался над кронами деревьев.

- С Лесом?.. Лес отобрал у нас всё. Прошлое, настоящее, будущее. Отобрал у нас нас самих же. Я встречал многих с кем был знаком до... с кем был знаком ранее. И те­перь я скажу лишь одно - я не знаю этих людей. Внешне это все те же соседи, коллеги... но... этому не найти слов. И больше всего я боюсь, что они смотрят на меня и думают также. Но даже этого Ему мало. Он намерен стереть нас, и всякое упоминание, с лица Земли. Заводы, фабрики, больницы и школы, дороги и мосты... медленно, одно за дру­гим он пожирает все. А следом убивает и нас. Сколько выжило? Мы, здесь в развитых инфраструктурах и социуме, не смогли удержать его, пропустили момент удара... а что было там? Там, где нет ни военных, ни ... никакой возможности показать зубы. Где люди остались с ним наедине, беспомощные и незащищенные. Выжил там хоть один? Но, главное, что я даже не уверен было там хоть что-то. Человечество больше не едино, его больше нет... теперь мы разрознены. Сотни, тысячи заблудших и потерявших свое место в этом мире. Между нами больше нет связи, ни коммуникационной, ни душевной. Всех нас объединяет только одно - жгучее и всепоглощающие желание выжить. Затмевающие любые другие чувства, оправдывающие все средства...

Он, не отрываясь, смотрел в глаза старику.

А тот уже уложил на стол всякую снедь, откупорил бутыль и сел напротив.

- Не богато, но чем рады...

- Да, что ты, и на том...

- Не согласен-то я. Лес - это ... Не воюет он с вами, только вы с ним. Это как море - зайдешь и потонешь, но оно же тебе этого не желало-то. С ним жить надо. А вы-то... да что с вас взять? Вы и с собой-то ужиться не можете.

Старик разлил по стаканам жгучую жидкость красноватого оттенка.

- Это из чего? - поинтересовался парень.

- Ты не знаешь-то такого. Из Лесу.

Парень оглянулся на него.

- Да, не бойся-то ты... пей. Понравится.

Они молча выпили. Деревья истошно скрипели. Парень что-то пробормотал в бреду и снова затих.

- Ты спрашивал... Илья его зовут. Теперь Илья Лоза, наверное, будет. Будет... если выживет. Ведь выживет, Дмитрич?

Дед снова смолчал. Лишь взял бутыль и наполнил стаканы.

- Что это, как не война, а, Дмитрич? Он наступает, отовсюду. Убивает нас по одному и группами.

- А вы не наступали-то? Всю вашу жизнь вы только рубили и рубили, выжигали дотла...

- Но мы разумны. Мы...

- Мы главнее других-то? Это ты сказать хочешь? А кто вам сказал-то это?

Миша промолчал.

- То есть вам-то можно уничтожать и вырождать? Вам позволено... а кем позволено? Вами же самими-то.

- Нет, не о том я... Мы же делаем это во благо! Чтобы жизнь стала лучше, чтобы жить стало и легче, и проще!

- А кому проще-то? Вам проще... да только вы-то - это не весь мир. Весь мир, может, другого хочет? Может, чтобы вас не стало?

- То есть все же война?

- Да не о том я...

Дверь открылась, вошел Егор. Возможно, еще более мрачный, чем погода снаружи.

- Садись, Лохматый. На, пей, а то сляжешь, - сказал Дмитрич.

Он снял свой нелепый плащ и уселся за стол. Было так тихо, уютно... Гроза снаружи, а тут тепло, стол накрыт... Уютно, если забыть что кому-то может и не дожить до утра.

Старик снова наполнил стаканы.

- Нашли, что искали-то?

- Да куда там... - ответил Музыкант. - Мы и не знали толком, что искать.

- Артефакты, мать их, - сквозь зубы прошипел Егор.

- Эх, люди... идете в темную комнату неведомо зачем-то. Суть ваша в этом. Так и с Лесом. Лезете в огонь, как пещерные люди, а потом кличете-то его своим врагом. Не знаете - так не суйтесь. Да что только с вас взять... пока не опечетесь, да и потом-то... Ну, будем.

* * *

Уже смеркалось, а дождь все шел. Холодный и пробирающий. Прибиваю листву, которую ветер то и дело обрывал с деревьев. Уже почти голых, а от того еще более угрю­мых и отталкивающих. Лес продолжал негодовать от непогоды.

В хибаре было натоплено и тускло. Тени, причудливых форм и размеров, лежали на стенах. Музыкант и Лохматый сидели за столом. Первый, при свете свеч разбирал и собирал свою Фору, а второй - все так же, как раньше, угрюмо смотрел в окно, хоть там уже пару часов как ничего не разобрать было. Дмитрич склонился над ногой больного, освещая ее масляной лампой, медленно, стараясь не делать ни лишних, ни резких дви­жений, вытягивал шипы.

- К утру видно будет. Будет жить-то или нет, - ответил он на незаданный вопрос.

Нога была уже на половину освобождена, и Лоза, с того конца, стала понемногу сво­рачиваться в клубок. Лохматый поджал губы и сощурил глаза. Миша отложил пистолет в сторону, и стал не спеша разворачивать свой сверток.

- «Погремушка». Нашел на подходе к чаще. Думал, покроет нам расходы на обрат­ную дорогу, да теперь оставлю ее тебе, Дмитрич.

- Да зачем она мне-то? - удивился старик.