Сборник рассказов. Том I. Пиратский клад

С тещей шутки были плохи. Первый муж поварихи железнодорожной столовой был посажен с ее слов за побои и грубиянство. Второй с ней развелся, оставил все имущество и старался не попадаться ей на глаза в небольшом подмосковном городе. Проведать дочь она приезжала часто, к радости внучки-пятиклассницы и страху хулигана Сидорова из параллельного класса, которого она обещала задушить, если он еще раз обидит Танечку. Большая пятидесятилетняя женщина с девочкой нашла трех подростков в соседнем подъезде. Двоечники курили наркотики. На что ей пожаловалась внучка – неизвестно, но заведующая производством быстро подошла к обидчику, ловко и опытно взяла его своей рукой за горло, как тушку курицы перед разделкой в мясном цеху. Впервые в жизни хулиган Сидоров понял, что такое сила и ненависть, и как легко задушить человека.

– Если еще раз внучка на тебя пожалуется!..

Повариха не договаривала вид и размер карательных санкций, но противнику всегда и все было понятно. Испугались и два приятеля хулигана, на каком-то подсознательном уровне решившие, что не стоит оскорблять женщину с большим загорелым лицом и крепкой, широкой фигурой.

– Я, я пошутил, я больше не буду, – то ли прошептал, то ли прохрипел молодой балбес.

О сопротивлении не могло быть и речи. Она протерла его спиной стену и отпустила подростка. Молча взяла внучку за руку и вышла с ней из подъезда. Дома дочь нервно вскочила с дивана.

– Мама, может быть скандал!

Зять сидел с каменным лицом. Дочь ему ничего не говорила. Женская солидарность!

Пожилая женщина уверенно придвинула к себе блюдо с салатом, переложила в тарелку несколько нарезанных кусочков огурцов, аппетитно захрустела.

– В обиду вас никому не дам!

Выяснять отношения с женой – не могло быть и речи. У нее такой союзник! Голова пылала огнем. Котов готов был разорвать всех. Нервно сигналя, он обгонял все машины на своем пути. Серая лента асфальта стремительно летела под колеса его большого джипа, рычащего сильным двигателем. Показавшийся вдали на дороге пешеход переходил трассу предельно медленно. В том месте пешеходного перехода не было, и затаенная неприязнь любого водителя к любому пешеходу вспыхнула в Паше ярким пламенем. Человек должен остановиться и пропустить машину либо быстро перебежать свой участок пути. Пешеход не сделал ни того, ни другого, спокойно перемещаясь по полосе движения Пашиного автомобиля. Ну, придется воспитывать! Коротко, но убедительно. Шофер снял с верха салона деревянную бейсбольную биту и нажал ногой на педаль тормоза.

Сергей Иванович дошел до пешеходной дорожки и, услышав резкое мужское «Подожди!», остановился. К нему шел молодой широкоплечий мужчина с деревянной палкой для битья людей.

– Нарушаем? – для приличия спросил мастер спорта Котов.

Далее должны были последовать удары по ногам, рукам, мягкой части так некстати встреченного человека. Обычная практика на окраине Москвы.

– Мне сегодня умирать или сейчас, – равнодушно ответил пешеход.

Паше показалось, что на него вылили ведро холодной воды. Голова, пылавшая гневом, отключилась от всех мыслей, а рука с битой бессильно повисла вдоль тела. Поднять ее он не мог, ничего не мог и сказать. Парализованный язык беспомощно застрял во рту. Словно в тумане, он медленно повернулся к своему железному коню. Осторожно и тихо положил руки на руль, а ноги поставил на педали.

Машина на малой скорости поехала дальше в сторону поворота, до кольцевой дороги. В себя он пришел только на Носовихинском шоссе.

– Привидится же такое! – пробормотал он, вытирая холодные капли пота со лба.

Иван-Глоток и Сеня-Святая Рука вдвоем сидели на лавочке около леса. Утром они распили большую бутылку портвейна, и поэтому весь наступивший день стал веселым, светлым, без всяких проблем. Мягко шелестела листва, ласково зеленела трава около большой деревянной теплой скамьи. Ивану Медведеву врач категорически запретил употреблять спиртные напитки.

– Доктор, ну хоть глоток-то можно? – жалобно спросил пациент.

Врач посмотрел на большой, с фиолетовыми прожилкам красный нос. Выступившие на глазах суровые мужские слезы говорили без слов, и молодой медик смягчился:

– Не более двадцати градусов и один глоток, – подавленным голосом ответил он больному, чувствуя, что совершает должностное преступление.

Большой глоток, не отрываясь от горлышка, опорожняет ровно треть бутылки. Об этом знали все пьяницы Новокосино и Медведева так и прозвали – Иван-Глоток. Семен Задорожный, пенсионер и инвалид, был уважаемым человеком. Нервное расстройство, усугубленное алкоголизмом, проявилось у бывшего слесаря механического завода необычным способом. У него все время дрожала правая рука, наводя необъяснимое мистическое уважение на многочисленных собутыльников. И хотя один спившийся семинарист как-то сказал, что трясущаяся рука – расплата от провидения за многолетние кражи болтов, гаек и остального перечня продукции завода, которую можно было быстро продать и купить выпивку, ему никто не поверил. А Сеню почтительно прозвали Святая Рука.