Сборник цикла АСМОДЕЙ

Ричард закрыл глаза и продолжил шептать усвоенный с раннего детства порядок слов. Молитва, против которой пятый князь не сможет устоять и преклонит колени. Он старался отрешиться от мрачного мира, в который заманил его стеклянный демон – не видеть, не слышать ничего.

– Чего ты хочешь? – Асмодеус не шептал больше, теперь он рычал глухо, и этот звук резал слух Ричарда. В нем было искушение. Слова демона проникали прямо в голову, давили на самое слабое. Ричард видел прекрасную женщину, прижимающую к груди ребенка. Его ребенка! Позади женщины расцветал сад, а дальше – дальше-дальше! – видно было крышу небольшого домика.

Чтобы не угодить в очередную ловушку, он плотно закрыл уши ладонями и начал было продолжать молитву, но вдруг почувствовал, что не может дышать.

Он открыл глаза, выискивая взглядом Асмодеуса, а тот по-прежнему стоял на коленях прямо напротив. Руки Ричарда потянулись к собственной шее, и, когда Асмодеус увидел это, на его лице снова возникла мерзкая улыбка. Теперь она не была и на толику красивой – оскал хищника.

– Нельзя так подставлять спину, Асмодей, – сказал кто-то позади Ричарда. Нужно было обернуться и по облику узнать, кто на сей раз выступил против Воина Света, но Ричард не мог дышать. Руки его хватали пространство возле шеи, но тщетно – чужая хватка была невидимой.

– Простите меня, я слишком увлекся, – Асмодеус тем временем встал с колен.

– Не ты один, – послышался жестокий смешок, хватка вокруг горла сжалась сильнее.

– Он нашел убежище пауков, – лицо Асмодеуса вернуло себе прежний привлекательный облик. Ричард следил за этим сквозь темную пелену приближающейся смерти.

– Ты назвал ему свое имя.

– Я не знал, что он…

– Ты забыл о трех дарах?

Ричард чувствовал, как утекает прочь жизнь. Чужой разговор перестал быть связным, превратился в набор звуков, а потом исчез в оглушительной тишине.

***

Когда он открыл глаза, внизу был знакомый мраморный пол, а точно по центру – застывший след от его собственной слюны. Дверь была заперта, но факелы продолжали гореть. По меньшей мере, теперь можно было дышать. Он изо всех сил развел руки в стороны, и паутина начала поддаваться.

Спустя долгие часы, опасливо поглядывая на выход, Ричард смог освободить себя и неловко рухнул на пол, а потом побежал, и чужие вопли, мычание, слезы уже не могли заставить его остаться. Девушка все еще была жива, но теперь Ричард знал, что она – наживка. Он мечтал лишь о том, что больше никогда не встретится с монстрами Башни.

Спускаясь вниз по бесконечным ступеням, он вспоминал Асмодеуса на коленях перед собой и зловещий вопрос: «Чего ты хочешь?» Уставший, сбитый с толку охотник, попеременно пытался вернуть образ женщины с ребенком на руках и выбросить его из памяти. Искушение было таким сильным, что один раз Ричард остановился. Долгие два вдоха он позволил себе стоять на месте, вполоборота, словно надеялся, что пятый князь появится прямо посреди разрушенного замка и задаст свой вопрос снова.

Никто не пришел. Ричард был один в темноте, а сквозь редкие оконца пробивались первые лучи рассвета. Сильней прочего беспокоила его мысль о том, что, несмотря на свой проигрыш, он все-таки был жив. Неизвестная сила спасла Асмодеуса, почти погубила Ричарда, и все-таки он остался в живых. Ему позволили покинуть комнату с пауком и выйти наружу.

Вдыхая свежий воздух утреннего леса, Ричард все еще чувствовал себя пленником зала с паутиной, словно та въелась в его кожу и стала частью его существа. Улыбка Асмодеуса в его памяти то превращалась в звериный оскал, то становилась отражением пленницы-наживки – привлекательной и понимающей. Демон сыграл с ним в игру, и хотя Ричард уверенно побеждал, в конечном итоге это оказалось неважно.

Наконец, накатили злость и усталость. Он стянул с себя остатки дьявольской паутины, умылся в ручье недалеко от выхода и побежал, наполняя легкие огнем. За болью растворялись все остальные мысли. Исчезала в тумане забот фигура Асмодеуса, а с ним вместе прекрасная женщина, держащая на руках давно мертвого Ланселота. Его добрая, милая Женьевер.

ИСКУПЛЕНИЕ

Дверь открывается. В комнате четыре стены, высокий потолок с лампой дневного света точно по центру, кафельные плитки белого цвета на полу, и я. Клиент заходит внутрь, дверь закрывается.

Плохое начало, да? Четыре стены, кафель, клиент – не очень похоже на иллюстрацию Ада. Скорее на стоматологическую клинику или туалет в торговом центре. К тому же неуместное слово «клиент». Жертва, грешник – так было бы лучше?

С моей точки зрения, а я стою недалеко от двери, дожидаясь очередного бедолагу, все выглядит именно так. Сам он может видеть разверзшуюся пропасть с кипящей лавой, ледяные глыбы, может слышать зловещий хохот, ощущать запах серы – любые капризы. Желание клиента – закон. Но я вижу стул, дверь, стены и новую работу. Сегодня это женщина, и в таком раскладе нет ничего нового и необычного.