Сборник цикла ВАМПИРЫ

Дворец был роскошен, но не удивлял. Изображения венца архитектуры Столицы вешали во всех кабинета ИСБ. Гильермо знал название каждой башни, всех этажей на грави-подушках. Мог наизусть рассказать историю каждой пристройки. Для него дворец был музейной диковинкой, и только.

Пара офицеров конвоя проводила их до лифта, и Гильермо увидел, что Бергштейн нервничает. Генерал перебирал пальцы, не замечая собственного жеста.

– Главное молчи, – прошептал он в лифте. – Не ляпни чего-нибудь.

Лифт спустил их на один из последних этажей.

«Не на последний», – отметил про себя Гильермо.

Коридоры здесь были организованы тем же способом, что в негласных тюрьмах под филиалами ИСБ. Только конвой сопровождал до двери. Чтобы открыть ее, нужна была идентификация обоих конвоиров, Бергштейна и самого Гильермо. Лейтенант впервые касался устройства проверки ДНК, и короткая боль от быстрого надреза привела его в чувство. Он понял, кому просил передать записку ночной гость. Серьезней этой защиты, вероятно, в Империи не было ничего. За исключением Его стазис-капсул, но это исключение казалось само собой разумеющимся. Он был их божеством.

– Пять минут, – сказал один из конвоиров. Внутрь они не пошли.

– Через пять минут они откроют дверь, – зачем-то сказал Бергштейн. – Они снаружи, мы – изнутри.

Гильермо смотрел сквозь стекло, не слушая генерала. Перед ним был тот, кому нужно было передать записку. Он лежал, как и Николас накануне, возле стены, свернувшись клубком. Лейтенант только теперь понял, что помещения никак не отапливались. Без крови, без естественного тепла, заключенные пытались сохранить хотя бы каплю жизни для своего тела. Гильермо стало жаль их. И еще сильней он ощутил гнев на Бергштейна. Почему-то казалось, что именно Бергштейн и ему подобные виноваты в бедах несчастных пленников. Дориан, Николас, а теперь…

– Морган. – Вместо приветствия сказал Бергштейн, усаживаясь на лавку. Гильермо отошел к стене. Незаметно и небрежно, чтоб у генерала не возникло никаких подозрений. Лейтенант искал слепую зону вампира гораздо старше самого себя. Пытался угадать, как ложатся блики от стекла, рассматривал преломление лучей. Почти не слышал разговора и не видел, что делал пленник. И, когда нашел нужную точку, осторожно, быстро достал записку. Теперь она была зажата у него в руке, и дело оставалось за малым – показать и тут же убрать. Гильермо не сомневался, что хватит даже доли секунды, чтобы заточенный под дворцовым комплексом древний вампир увидел послание от «старинного приятеля».

Лейтенант посмотрел, наконец, на заключенного. Тот стоял, прислонившись спиной к стене напротив стекла и пристально смотрел на Бергштейна, который в очередной раз рассказывал о своих полномочиях.

– Зачем вы привели молодого вампира? – спросил Морган, не сводя глаз с Бергштейна. Он, как и Николас, выглядел отвратительно. Волосы и когти практически заслоняли его от мира. Кожа была мертвенно-бледной, и во всем теле жили только глаза. Обрывки одежды висели на нем лохмотьями. Морган был где-то по ту сторону жизни и смерти. Призрак, видение. Лейтенант представил, как свет проходит сквозь заключенного, безо всякого сопротивления – это казалось возможной реальностью.

– Вопросы здесь задаю я, – отрезал Бергштейн, не глядя на своего спутника, а Гильермо, измотанный событиями минувших суток, доведенный до предела выходками генерала войск внешнего кольца, готовый к смерти или даже худшей участи, развернул записку и, парой шагов одолев расстояние до усиленного стекла, шлепнул запиской о прозрачную перегородку, показывая вампиру загадочные цифры.

– Потому что со мной отсюда можно выйти, – сказал он, ощущая облегчение и давно позабытый прилив адреналина. Стало хорошо, весело и легко. Он повернулся к генералу и увидел, как его лицо искажает гримаса ярости. Бергштейн позеленел от злости и начал орать что-то о субординации, а Гильермо отступил назад к стене, прекрасно понимая, что будет дальше. Он не сомневался в этом ни секунды. Был уверен на сто процентов и чувствовал себя провидцем. Адреналин разгонял кровь – Гильермо чувствовал себя всемогущим.

Стекло разбилось тихо-тихо. Пара осколков звякнула о мрамор плит, но куда подевались остальные звуки – Гильермо не знал. Заключенный уложил генерала лицом вниз, прямо на сваленные ровной кучей осколки, вдавил лицо поглубже, а потом достал мешанину стекла и мяса.

– Сколько у нас времени? – быстро спросил он. Гильермо посмотрел на циферблат своих часов. Оставалось не больше минуты. – Ты сможешь вывести меня с орбиты?

Лейтенант хлопал глазами несколько драгоценных секунд.

– Быстрей! – крикнул Морган.

– Да, – не задумываясь, кивнул Гильермо. Задумываться было поздно. Он уже соучастник. Решать, как и где, можно будет после.

Древний оказался прямо перед лейтенантом. Внимательные глаза смотрели безо всяких эмоций. Гильермо подумал, что для Моргана он – пустое место.

– Пей, – заключенный приложил свое запястье к губам контрактника. – У нас десять секунд.