Сборник Забытой Фантастики №4

По мере того, как перед моим мысленным взором разворачивалась эта история, мое сердце колотилось от чередующихся волн восторга и черной ярости в сторону вероломного Марсдена. Из-за эгоистичного двуличия он лишил нас обоих пяти лет счастья, потому что я вынудил мою любимую признаться, что она никогда его не любила, а теперь презирает его как обычного вора. Однако мой краткий миг безумной радости был резко прерван, когда я пришел, чтобы заставить ее расстаться с этой эгоистичной свиньей. После некоторых возражений она призналась, что он был наркоманом. Она сказала, что он отчаянно боролся за то, чтобы избавиться от этой привычки с тех пор, как они поженились, потому что его ревнивая любовь к ней была единственным оставшимся оружием, с помощью которого он мог бороться со своим глубоко укоренившимся пороком. Лишенный своего единственного мотива, моя дорогая искренне заверила меня, что пройдет всего несколько коротких лет, прежде чем белые порошки закончат еще одну жизнь. Я мог видеть в подобном событии лишь уравновешивание уже перерасходованного счета и сказал об этом недвусмысленно. Она не упрекнула меня, просто терпеливо объяснила с милой, печальной покорностью, что в настоящее время она сама несет ответственность за его жизнь. Что, хотя она и не могла любить и почитать его, как обещала, все же она была обязана прилепиться к нему в этот его худший час. И вот мы оставили это на время, наше будущее было туманно, но без запертой двери, которая могла бы отгородить нас от настоящего.

Мы встречались почти ежедневно, если только не вмешивалась деятельность Марсдена. В те времена я был подобен разъяренному зверю, неспособному работать, охваченному яростной ненавистью к хитрому вору, который украл мою любовь, когда я был далеко. Я не мог поколебать ее решимость уговаривая прекратить этот брак без любви, даже несмотря на то, что теперь она ненавидела мужа, которого когда-то терпела. Но, несмотря на неопределенность нашего будущего, моя работа продвигалась как никогда раньше. Теперь мои дни были больше, чем просто череда свиданий, ибо каждое из них было увенчано сиянием тех нескольких мгновений украдкой проведенных с моей дорогой Венецией.

Наступил день моего первого полного успеха. Несколькими неделями ранее мне наконец удалось передать по радио маленький деревянный шарик. Возможно, мне следует сказать, что я "растворил" его в его вибрациях, поскольку только в этот поздний день я смог материализовать или "принять" его после того, как он было "отправлен". Я вижу, вы начинаете и снова перечитываете это последнее предложение. Я имею в виду именно то, что говорю, и Марсден подтвердит мои слова, поскольку, как вы увидите, он был свидетелем этого и других подобных экспериментов здесь, в моей лаборатории. Я объяснил ему столько, сколько хотел, чтобы он знал об этом процессе, на самом деле, ровно столько, чтобы он поверил, что небольшое интенсивное исследование и экспериментирование с его стороны сделают его хозяином моего секрета. Но он совершенно не осведомлен о самом важном элементе, а также о способе его использования.

Да, после многих лет изучения и прерываемых экспериментальных исследований я смог, наконец, разложить без помощи тепла твердый объект на его фундаментальные вибрации, передать эти вибрации в эфир в форме так называемых "радиоволн", которые я затем привлек и сконденсировал в своем принимающем аппарате, медленно ослабляя их короткую изломанную частоту колебаний, пока, наконец, не было сложено однородное целое, идентичное по очертаниям и перемещению – совершенно невредимое после своего пространственного перемещения!

Мой успех в этом, мечта моей жизни, был прямым результатом наших открытий во время той горькой экспедиции в Афганистан. Всю свою жизнь я интересовался изучением вибраций, но не добился никаких поразительных успехов или оправданий больших ожиданий от них, пока мы не наткнулись на это странное месторождение минералов во время поездки, которая в остальном была для меня неудачной. Именно тогда я понял, что радиоактивный нитон может решить мою доселе непреодолимую трудность в передаче материальных колебаний по электронным волнам. Мои последующие эксперименты, хотя и были успешными до такой степени, что я открыл несколько совершенно новых принципов резонансных гармоник, а также абсолютное опровержение квантовой теории излучения, были далеки от моей желанной цели. В то время я внедрил как гелий, так и уран в свои усовершенствованные катодные проекторы, и только после того, как я добился более благоприятной комбинации с торием, я начал получать обнадеживающие результаты. Мой окончательный успех пришел с заменой урана актинием и добавлением полония, плюс более тонкой регулировкой, которую я смог произвести в вихрях моих трех модифицированных катушек Теслы, возможностей которых я сначала недооценил. Затем я получил возможность фильтровать свои резонансные волны с частотой звука с помощью моих "электронных излучающих лучей", как я их назвал, с успехом, который я вскоре опишу.