Сброд

Волибор всё ещё спокойно стоял у той же лесенки. Он (не без удовольствия) наблюдал, как снующие из стороны в сторону группки ополченцев, тают под ударами разбойников. Заметив человек пять своих «подчинённых», бегущих в его сторону – к спасительной лесенке – он помял в ладони рукоять своего меча, выбирая оптимальное положение для пальцев, и на его устах, заиграла злобная усмешка. Первым бежал самый старший и опытный из «неуставных вождей». Он уже понял, что прорваться к лестнице, ему удастся только через бой с бывшим тысячным. На лице его отразилось отчаяние, пропитавшее всё его естество: он вовсе не питал иллюзий по поводу победы над прожжённым воякой, но безысходность ситуации, не оставляла ему других вариантов, кроме как положиться на счастливую случайность. Волибор спокойно ждал, слегка приподняв свой меч. С виду он был вполне спокоен, но его ноги уже были подобны заряженным пружинам. В тот момент, когда приближающийся ополченец стал неумело, с большим замахом, заносить своё копьё для удара на всём ходу, Волибор молниеносно метнулся ему на встречу, ловким нырком обойдя наконечник, и обрушил на него выверенный рубящий удар. Этот мощный удар, разрубил надвое древко копья, одновременно прорубив глубокую, прямую борозду, начинающуюся с правой стороны основания шеи, а заканчивающуюся под левой грудью. Хрипящее тело грохнулось на колени, а за тем на живот, ещё немного проехав на нём по инерции. Одновременно с тем, как первая жертва Волибора замерла на земле, его клинок уже разрубал лицо следующей. Оставшиеся несколько ополченцев сбавили скорость, силясь понять, по какой причине бывший тысячный атаковал их товарищей, и тут же были настигнуты разбоями, беспощадно их перебившими. Один из разбоев, раззадоренный успешным боем, смело кинулся на Волибора, пытаясь нанести колющий удар копьём. Слегка скользнув вперёд и вправо едва заметным полушагом, бывший тысячный, ударом левого предплечья в древко оружия противника, перенаправил вектор его укола в пустоту, одновременно заводя левое плечо за спину, как бы пропуская разбойника, по инерции пролетающего мимо. Но когда тот поравнялся с ним, суетно перебирая ногами в поисках потерянного равновесия, подхватил его левым предплечьем под горло, и крепко зажал, правой рукой подставив кромку меча под кадык пленника. Ощущение холодной стали у собственного горла, мгновенно остудило воинственный пыл разбойника, и он стал послушен и податлив. Волибор стал задним ходом забираться на лесенку, подтягивая за собой захваченного разбоя, который сотрудничал как мог, растерянно расставив в стороны руки. Поднявшись достаточно высоко, чтобы не опасаться нападения с флангов или с тыла, Волибор стал выглядывать в толпе собирающихся разбоев тех, с кем можно было бы начать переговоры. В первые ряды разбоев, нерешительно топчущихся у смотровой вышки, и не знающих, что делать, протолкнулся Ворон. Глядя на тысячного сквозь снисходительную улыбку, он осведомился у него:

– Ты хочешь спасти свою жизнь, в обмен на жизнь захваченного тобой человека?! Так он всем здесь безразличен! Я, например, даже не знаю как его зовут!

– Вторак! Меня зовут Вторак! – оживлённо сообщил Ворону перепуганный заложник, как будто это могло что-то изменить.

– В обмен на его жизнь, я хочу всего лишь поговорить – сообщил Волибор, выглядывая из-за спины заложника.

– Говори! – радушно улыбаясь разрешил Ворон, пожимая плечами в знак того, что не видит в этом никаких проблем.

– Говорить я хочу с тем, кто что-то решает. И поверь, мне есть что предложить! – интригующе заявил бывший тысячный.

К вышке стягивалось всё больше разбоев, так как все ополченцы были уже перебиты. Сквозь толпу к Ворону пробрались Духовлад и Мстивой. Когда взгляды беглого сотника и опального тысячного встретились, то задержались друг на друге, скрупулёзно изучая. Волибор не узнал сотника (мало ли сотников в дружине), но кожаный нагрудник с теснённым вепрем и несколько знакомые черты лица, заинтересовали его. Мстивой же узнал Волибора сразу: в дружине Батурия, этот человек был известен всем. Будучи постоянным объектом язвительных шуточек других тысячных и сотников, занявших свои места благодаря лести и доносам, в то же время, он был искренне уважаем простыми дружинниками. Повернувшись к Духовладу, Мстивой сказал ему в полголоса:

– Нужно послушать, что может сказать этот человек.

– Отпусти своего пленника – обратился Духовлад к тысячному – Мы выслушаем тебя.

– Пусть побудет пока со мной – криво усмехнулся тот – Мне будет спокойнее.

– Тогда говори – пожал плечами молодой главарь.

– Прямо здесь, при всех? – уточнил тысячный.

– Прямо здесь. Пусть все решают, стоит ли оставлять тебе жизнь. Так что ты можешь предложить?

– Казну князя Батурия! – громко ответил Волибор, наслаждаясь произведённым эффектом.

Гробовая тишина воцарилась над разбойным воинством, сменившаяся, спустя несколько мгновений, нестройным гулом взволнованных перешёптываний.

– И в каком она у тебя кармане? – с насмешкой поинтересовался Ворон, вызвав в толпе множество подхалимских смешков.