Сброд

Острослов, не отличающийся изобретательностью, продолжал изливать свои шутки, соль которых сводилась к тому, что кроме «женских» дел Духовладу доверять ничего нельзя, да и вообще к женоподобности последнего. Некоторые из присутствующих не находили в этих тирадах ничего смешного, глядя на их автора, как на дурочка. Но большинство разбоев, будучи близки толстяку по своему скудоумию, весело посмеивались, и подстрекали остряка развивать тему.

– Кто это? – спросил Духовлад у Всесмысла, не сводя пристального, холодного взгляда с толстяка.

– Да так, шут из Туровой шайки – отозвался тот – Настоящего имени его никто не помнит, а кличут Масленицей.

– Масленицей? – улыбнувшись, переспросил молодой боец.

– Да, Масленицей – подтвердил богослов, тоже улыбаясь – От того, что рожа, на блин похожа.

Духовлад понимал, что в своём новом статусе не может позволить себе спустить нахалу подобное, но, при этом, желательно, чтобы всё произошло быстро, дабы в свару не успели влиться дополнительные силы. Так же он помнил, что убийство в лагере – очень серьёзный проступок.

– Пригляди за моими вещами – попросил он Всесмысла, указывая на пояс с мечом и свёрнутую кольчугу, лежавшие рядом с ним на земле, а сам встал, и не спеша пошёл в сторону толстого задиры. Беглый богослов, догадавшись к чему всё идёт, хотел остановить товарища, но не найдя подходящих слов, просто проводил его взглядом, разинув рот, и беспомощно протянув в его сторону руку.

В движениях Духовлада не проглядывалось нервозности, лицо было беззлобным, и имело слегка задумчивое выражение, будто он думал над тем, что именно скажет Масленице. Толстяк, судя по виду приближающегося безоружного парня, подумал, что тот хочет завязать спор, и тоже сделал несколько шагов ему на встречу. Остановившись, он упёр руки в свои дряблые бока, приподнял подбородок, и направил на противника презрительный взгляд сверху вниз, как-бы давая понять, что разговаривать на равных не намерен. Духовлад всё также не спеша подошёл, и вопреки ожиданиям Масленицы, молча и резко ударил его кулаком в нос. От абсолютно неожиданного для него поворота событий, толстяк плашмя грохнулся на спину, и тут же ухватился правой рукой за рукоять ножа, висевшего у него на поясе. Вытащить оружие из ножен он не успел: молодой боец молниеносно налетел на него и, прижав коленом руку, сжимающую нож, левой рукой схватил противника за грудки, а правой стал ожесточённо наносить удары в лицо. После третьего удара, истязаемое тело обмякло, лишившись чувств. Духовлад нанёс ещё четыре удара по безвольно мотающейся голове, слез с толстяка, таким же спокойным шагом вернулся назад, и снова сел рядом с Всесмыслом. Всё случилось настолько неожиданно и быстро, что никто из многочисленных свидетелей не успел вмешаться. Несколько человек из Туровой шайки подбежали к Масленице, лицо которого обильно заливала кровь, и уволокли его с поляны. Через минуту гробовая тишина, порождённая массовым шоком, сменилась гулом обсуждения случившегося толпой свидетелей.

Потасовку всё воинство обсуждало и во время обеда, и после него. Масленица не имел репутации сильного бойца, победа над которым могла впечатлить как достижение, но решительность, чёткость, мощь и стремительность, с которыми Духовлад «успокоил» наглеца, произвели на всех серьёзное впечатление. Опара, узнав о случившемся, в бессилии скрипел зубами. Он с неприязнью представлял, как будет «хвастаться» Туру о новом происшествии, бросающем тень на статус его шайки в глазах остального воинства.

Духовлад же, после обеда, помог Всесмыслу вымыть котлы, и сидел с ним на берегу ручья, продолжая обучение. Как будто почувствовав что-то, он оглянулся, и увидел приближающегося к ним Ворона. В памяти молодого бойца сразу возник эпизод, имевший место при разорении последнего обоза, когда Ворон зарезал рябого разбойника, не желая делить с ним добычу. Жёсткость, хладнокровие и непредсказуемость этого человека, вселили тревогу в сознание Духовлада: может он воспринял тот взгляд, как оскорбление, и теперь хочет поквитаться? Парень взял меч в левую руку и, пока не вынимая его из ножен, встал, повернувшись лицом к приближающемуся атаману. Увидев столь настороженную встречу, Ворон на ходу улыбнулся, поднимая руки в успокаивающем жесте:

– Не нервничай, парень. Я просто хочу поговорить…

– Говори – спокойным, ровным голосом ответил тот.

Не доходя метров двух до Духовлада, он остановился, и присел на землю, после чего продолжил:

– …Желательно наедине.

– Мне нужно отлучиться ненадолго – словно опомнившись, пробормотал Всесмысл – Духовлад, ты непротив?

– Конечно – спокойно ответил Духовлад, не ожидая, и даже не желая, от тщедушного товарища помощи в вопросах, касающихся физической угрозы.

Всесмысл засеменил в сторону одного из срубов. Ворон проводил его взглядом, пока тот не скрылся за дверью, а после снова повернулся к Духовладу, и с иронией подчеркнул:

– Хороший у тебя товарищ! Верный, надёжный…

– Если человек не может сражаться, это ещё не значит, что он бесполезен – пожав плечами, ответил молодой боец – Ты об этом хотел поговорить?