Сброд

Двое дружинников, заломили Туру руки за спину и, подведя к Предрагу, поставили перед ним на колени. Волибор подал убийце нож, и тот, взяв свою жертву за волосы, посмотрел ей в глаза взглядом, излучавшим глумливое превосходство. В ответ, глядя глазами, полными страха, Тур жалобно выдохнул, позабыв столь привычную для себя гордость:

– Пощади…

Ответив на это злорадной усмешкой, Предраг медленно перерезал ему горло. Дружинники отпустили руки жертвы, и тело, всхлипывая и захлёбываясь кровью, ещё несколько мгновений корчилось у ног своего палача. Волибор молча кивнул головой дружинникам, окружавшим остальных пленников, и те стали беспощадно колоть их копьями, не обращая внимания на стенания и мольбы. Когда дело было сделано, Волибор указал на Предрага:

– Уведите его пока. Мне нужно обдумать его предложение. И глаз с него не спускайте!

Теперь твёрдо уверенный в том, что Предрагу обратной дороги нет, тысячный занялся другими делами. Сперва, он осведомился у своих сотников о потерях. Оказалось, что убитых среди дружинников нет, а раненых всего около двух десятков. Также он попросил, найти ему меч Тура.

Через час подошли и пешие дружинники. Единственным всадником среди них был Виктор – сынок Главного Советника Феофана, назначенный Батурием в помощники тысячного. Виктор с важным видом подъехал к Волибору и осведомился таким тоном, будто тысячный уже он:

– Ну как всё прошло?

Вокруг Волибора стали собираться сотники, тяжёлыми взглядами оценивая заносчивого молокососа.

– Передовой отряд разбойников разбили. Осталось только выйти на остальных – спокойно ответил тысячный, не желая ожесточать своего преемника, дабы он не срывался на дружинниках после того, как примет тысячу под своё начало.

– Известно ли место нахождения лагеря? Когда мы выступаем? – деловито продолжил Виктор.

– В лагере никого нет. Разбои предполагали, что возможна засада…

– Я же говорил, что нужно заманить в эту ловушку всех! – нервно завопил сын советника.

Это была правда: Виктор настаивал, чтобы в послании Горана, предлагалось пойти в налёт всему разбойному отряду, но Волибор, желая избежать возможных потерь среди своих людей, решил спланировать так, чтобы основную часть разбоев застать врасплох. Виктор же продолжал визжать:

– Неужели справиться с горсткой разбойников, это настолько сложная задача?!.

Тут не выдержал сотник Добрыня, и гневно возразил зарвавшемуся мальчишке:

– Чего ж ты на коне, а к бою только с пешими пришёл?! Как горлопанить на весь лес, так ты скорый, а как в бой, так ты последним приплёлся!

Взгляд юнца вспыхнул гневом, и он яростно процедил сквозь зубы:

– Да как ты смеешь?! Я остался с главными силами только потому, что хоть кому-нибудь нужно поддерживать среди них дисциплину, о которой вы все, похоже, никогда и не слышали!

Сказав это, он резким движением развернул коня, и пустился вскачь, едва не сбив нескольких дружинников.

– Зря ты так. Скоро его над вами вместо меня поставят. Он тогда тебе это вспомнит… – проговорил Волибор, глядя в след Виктору.

– Да пошёл он! – с презрением сплюнув, ответил Добрыня – В первом же бою зарублю его своей рукой. Небось, ещё зад сам себе подтереть не умеет, а уже тысячей командовать собрался…

Волибор дал распоряжение сотникам, готовиться к ночлегу. Через некоторое время он увидел, как слуга Виктора ускакал в сторону Кременца. Тысячный сразу понял, к чему это: он, со своей тысячей, выступит только завтра, да ещё и идти из-за пеших дружинников будет намного медленнее. Так что слуга будет в ставке Батурия на несколько дней раньше, и передаст папаше-советнику, весть о новой неудаче Волибора. А тот уж накрутит князя, как следует… Тысячного вдруг охватила злоба, к этому змеиному семейству. Он припомнил, что в одном дне пути от Кременца, находится пасека, и большая медоварня, принадлежащие Феофану. Он – Волибор – ещё успеет напоследок плюнуть в рожи, этих высокомерных ублюдков!

Приказав привести к нему Предрага, он дал ему ориентир медоварни Феофана. Договорились так: Волибор держит свою тысячу в Кременце, а Предраг приводит оставшихся разбоев на медоварню. Охрана там небольшая, так что захватят они её без труда, и на радостях по любому перепьются. А ночью, Предраг сбежит в Кременец, и даст знать Волибору, что разбои в ловушке. А пока те из запоя выйдут, так Волиборова тысяча успеет пять раз с ними покончить.

– Думаю, всё сработает, как надо! – подытожил Предраг – Главное, чтоб мне удалось убедить их, что я и в бою побывал, и в плен не попался…

Волибор молча поднялся, взял его за левый локоть и, резко выхватив нож, точным ударом, пробил мягкие ткани на плече атамана, не задев кость. Вскрикнув от неожиданной боли, Предраг с ужасом уставился на тысячного, не понимая, что происходит. Тот, обтерев и спрятав нож, сказал Добрыне, который тоже присутствовал при разговоре:

– Отведи его к цирюльнику, пусть рану ему перевяжет. Только так, чтоб смотрелось криво, будто он сам, на скорую руку это сделал. Но, при этом, чтоб кровью не истёк… Вроде как в бою ранили, от того и сбежал.