Сброд

В лагере наблюдалась лёгкая суматоха. Возбуждённые разбои, сползались к месту, где их уже ждал Предраг, заготавливая слова для своего обращения. Большинство разбоев, были хорошо захмелевшими, и не до конца понимали, что происходит, но всё равно тянулись к общему скоплению, раздражая трезвых нелепыми вопросами.

Наконец сборище успокоилось, и сотни глаз в тревожном ожидании уставились на Предрага. Приняв скорбный облик, атаман начал речь:

– Братья! Я принёс вам плохую весть: только мне удалось выжить в последнем налёте. К сожалению, Малыш оказался прав – это была ловушка дружинников! Я до последнего верил в Горана, в его светлый ум. Мне казалось, что он с лёгкостью выкрутится из любой сложной ситуации, проскользнёт меж пальцев преследователей… Но я ошибся: Горан действительно попался стражникам, и, похоже, за счёт нас пытался купить себе жизнь… Но судить – удел богов. Я же, могу только поведать о том, что видел своими глазами: о последних мгновениях жизни наших товарищей! Когда мы выскочили из засады, и как обычно бросились на этот небольшой обоз, с телег упали тенты, и нам на встречу бросились сотни дружинников. Но мы не орбели, и бились с врагом достойно! Я и Тур, будучи в первых рядах, первыми же и получили ранения. Я рвался продолжить сражаться, но остальные настояли, чтобы я помог спастись нашему раненому предводителю. Мне осталось только повиноваться воле большинства. Я взял Тура под руку, и помогал ему идти, как мог. Ряд героев сомкнулся за нашими спинами. Они стояли насметь, плечом к плечу! Никто из них не пожелал сдаться, никто не пожелал просить пощады! Победа над бойцами Медвежьего Воинства, дорого далась дружинникам Батурия: нас с Туром, они даже не стали преследовать, очевидно обескураженные храбростью наших братьев, и ошеломлённые собственными колоссальными потерями. Так эти герои храбро отдали свои жизни, чтобы спасти меня и Тура. Но рана нашего предводителя была слишком серьёзна. Мы прошли по лесу несколько часов, и он, чувствуя близкую свою кончину, попросил дать ему прилечь. Он искренне раскаялся в своей гордыне, просил меня простить его. Я простил его, и обнял, как родного брата! (При этих словах Предраг даже умудрился выдавить из себя слёзы) Пред тем, как отправиться на суд богов, он сказал мне, что наше воинство выберет меня новым своим предводителем. Будучи одной ногой в другом мире, он всё продолжал вещать, бессознательно глядя вдаль. Тур говорил, что мне суждено привести вас к богатству и славе! Что все наши следующие налёты, будут гораздо изобильнее предыдущих! Что никто не сможет устоять под нашими ударами! Я слушал его, и не верил своим ушам, но кто знает, что может открыться человеку на смертном одре?! Сейчас я смущён осознанием того, что, возможно, сами боги прочат мне такую Великую Судьбу, и если так, то я не могу отказаться, или усомниться в своих способностях! Я приму эту ношу, если вы пожелаете возложить её на меня! Если нет, то я стану надёжным помощником тому, на кого падёт ваш выбор!

Среди разбоев поднялся ропот: подавляющее большинство было растрогано «былинным сказанием» Предрага. Живописный рассказ о героизме павших товарищей, вселил в души этой голытьбы желание мстить за них, быть достойными их светлой памяти. Речь Предрага, вызвала желаемый им эффект в полном объёме. Он не случайно начал с рассказа о вымышленном героизме павших в налёте: львиная доля внимавшего его словам быдла, искренне видела таких же храбрецов в себе, ни на секунду не сомневаясь, что окажись они на месте «героев» из рассказа Предрага, поступили бы так же отважно, а то и ещё более эпично. Им понравилось вступление, в него хотелось верить, и они верили… А во всё остальное, они верили уже не задумываясь: и в раскаяние Тура, и в его предсмертные видения великих свершений, уготованных Предрагу богами, и в братское прощание смертельных врагов, и в железную решимость Предрага, вести Медвежье Воинство к Великой Славе, и богатой добыче.

Подавляющее большинство думало так, но все. Некоторые (единицы!), «улыбались в усы», слушая эпичный сказ о героических свершениях людей, реальное поведение котрых в минуты опасности, они неоднократно имели сомнительное счастье наблюдать воочию. Такие люди только молча покачивали головами, когда фантастичность рассказа Предрага заходила на новый виток, и не имели ни малейшего желания вмешиваться в происходящее. Но были так же и те, кто откровенно готов был вцепиться в горло Предрагу. Это была небольшая кучка людей Тура во главе с Опарой, не ушедших в налёт. Последний не выдержал, и, подскочив к ненавистному атаману, стал шипеть прямо ему в лицо, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на него с кулаками:

– Ты лжёшь! Тур никогда бы тебе такого не сказал! Он ненавидел тебя, желал твоей смерти, а теперь ты говоришь, будто он благословил тебя вести наше воинство?! Чушь! Я никогда не поверю тебе! Ты лжец! Пусть все слышат: ТЫ ЛЖЕЦ!