Сброд

Экспрессивный бросок основного противника, вызвал в душе Предрага, чувство глубокого удовлетворения. Мысленно он даже поблагодарил Опару, за тупость и несдержанность. Теперь он мог спокойно обойти конкурента (и так не очень внятного), на место нового главаря воинства. Внешне абсолютно спокойно выдержав эти нападки, Предраг ответил Опаре с оттенком сожаления в голосе:

– Я могу понять, и простить тебя. Ты потерял своего вождя, и многих товарищей. Но ты здесь такой не один: нас всех постигла точно такая же утрата! И если твоя несдержанность плод твоего безмерного горя, то я пойму, и не стану держать на тебя зла… Но, возможно, причина в другом? Ты привык, что в своё отсутствие, Тур оставлял тебя старшим, привык раздавать приказы вместо него… И казна, наша казна! Может ты уже привык считать её своей за эти дни?! Ты мог изредка потешить себя иллюзией власти, но это было возможно, благодаря одному только Туру, а не потому, что всё наше воинство оказало тебе доверие. Так теперь же, давай посмотрим, кого наши братья хотят видеть во главе: тебя или меня! Может быть ещё кто-то чувствует, что способен повести наше воинство за собой? Ты, Ворон? (Ворон, стоявший скрестив руки на груди, только презрительно ухмыльнулся, и сплюнул на землю) Тогда, может быть, Вук или Ратибор? (Вук махнул рукой, отрицательно помотав головой из стороны в сторону, а Ратибор даже поленился пошевелиться, лишь состряпав на лице гримасу отвращения) Ну, раз так, тогда храброе воинство выбирай: я или Опара!

Толпа, как будто ожила: поднялась толкотня, наперебой послышались выкрики, поддерживающие Предрага, и оскорбляющие Опару, а то и грозящие ему побоями. В этот момент, Опара осознал то, что должен был понять гораздо раньше: не стало теперь не только Тура, оказывавшего ему своё покровительство. Вместе с главарём в налёте сгинуло три четверти верных людей, которые в такой ситуации поддержали бы его – Опару. Несколько десятков оставшихся, испуганно жались друг к другу, со всех сторон теснимые «политическими противниками», вот-вот готовыми перейти от угроз, в адрес меньшинства, к их исполнению. Страх тут же занял место праведного гнева в душе Опары. Как-то сразу осунувшись, он поспешил признать явную победу противника. Напряжение несколько спало, и Предраг продолжил вещать:

– Благодарю вас за доверие, братья! Обещаю, что не подведу вас! Я уверен, что съестные припасы наши на исходе (то тут, то там, голоса в толпе стали отвечать ему согласием, а некоторые, заплетающимся языком сетовали на то, что скоро будет «не только нечего есть, но и нечего пить»). Раз так, то мне не пристало начинать свой путь предводителя, с созерцания голодных обмороков среди вас, хе-хе! Добираясь сюда после налёта, я набрёл на небольшое поселение. Стоит оно особняком, далеко от других посёлков и городов. Скорее всего, это усадьба важного человека. Я видел там хорошо вооружённых наёмников. Но нас намного больше, и на нашей стороне внезапность. Перед нападением вышлем лазутчиков, чтобы хорошенько разнюхали обстановку вокруг, и если никаких сюрпризов не будет, то нападём без жалости! А поживиться там точно есть чем: от золота с серебром, до колбас и мёда! Видели бы вы те роскошные домишки!

Улюлюканья и возгласы одобрения, сотрясли воздух над неистовой толпою. Разбои радовались радужным обещаниям нового предводителя, полагая, что отныне их ждут только крайне богатые на добычу цели. Предраг понимал, что сейчас важно забить эту эйфорию, как можно глубже в недалёкие сознания своих последователей, и его следующий ход, продуманный заранее, так же гладко воплотился в жизнь. Сделав максимально честное лицо, он обратился к воинству со следующими словами:

– Ранее, вам постоянно твердили, что у нашего воинства есть некая казна! И будто каждый из вас имеет в ней свою долю. Но её всегда скрывали от нас, мы даже примерно не знаем, что эта казна из себя представляет! Но при мне такого не будет! А ну, Опара, тебе ведь оставил её Тур перед уходом в налёт. Давай же, яви нам эти сокровища, ибо они принадлежат всему воинству, а не горстке самых хитрых!