Сброд

Добрыня громко сплюнул, но говорить больше ничего не стал: он и сам прекрасно понимал, что тысячный прав. Волибор видел, что все его сотники до крайности возмущены поведением Виктора, только недавно появившегося в дружине, но уже в каждом слове или жесте старавшегося подчеркнуть своё необоснованное превосходство. С каждым днём, в душе тысячного усиливалось ощущение, что ему недолго осталось пребывать на своём месте. И то, как нагло и бесцеремонно ведёт себя этот щенок, усиливало уверенность, что именно он собирается занять это место.

Прибыв в крепость, Волибор, в сопровождении Виктора и четверых сотников, проследовал к Залу Совета. Ожидавший перед огромными дверями слуга, с важным видом велел им ожидать, а сам, щеголяя подтянутой осанкой, скрылся за этими самыми дверями. Вернувшись через несколько минут, он объявил, что первым к князю должен войти Виктор. Заносчивый молокосос, одарив своего тысячного надменным взглядом, приправленным глумливой улыбкой, горделиво прошёл в зал. Волибор и его сотники, хмурыми взглядами смотрели ему в спину, пока она не скрылась за деревянным массивом парадных дверей. Тысячный перевёл взгляд на меч Тура в своих руках, и невесело усмехнулся: вряд ли подобный трофей спасёт его теперь от гневных нападок Батурия. Ну, да будь что будет…

Прождать пришлось около часа. И тысячный, и его сотники понимали, о чём это говорит: сыночек советника, в красочных деталях описывает князю возмутительную обстановку, сложившуюся в одном из подразделений его дружины под руководством Волибора. Небось, и кто-то из присутствующих, нет-нет, да и дополнит этот доклад собственными свидетельствами. Ничего хорошего, или хотя бы приемлемого, ждать не приходилось.

Наконец дверь снова отворилась, и ожидающих пригласили в зал. Другие тысячные, представители духовенства, советники князя – все, в полном составе, сидели на своих местах. Виктор, всё ещё стоял у трона Батурия, но теперь лицом к парадным дверям, и сопровождал вошедших торжествующим взглядом. Сотники остановились у дверей, а Волибор твёрдо прошагал через зал и, опустившись на одно колено перед самым троном, протянул князю Туров меч со словами:

– Великий князь! Прими в дар меч предводителя разбойного войска, наводившего трепет на торговые обозы в твоей земле! Главные силы разбоев нам удалось уничтожить, не потеряв ни одного из верных тебе воинов. Остальные скоро придут в нашу ловушку, и мы окончательно избавим твою землю от этой поганой скверны!..

Глаза Батурия налились гневом. Он резко вскочил с трона, ногой выбил трофей из рук Волибора, и яростно воскликнул:

– Да ты совсем ума лишился?! Мне, князю Чёрного Края, ты подаёшь меч какого-то голодранца, как будто это меч Рунейского гетериарха³!

Волибор, опустив глаза, остался недвижим, кожей ощущая на себе десятки злорадных взглядов, устремлённых на него из каждого угла этого сотни раз проклятого им зала. Батурий же, всё продолжал разоряться:

– Ты уничтожил главные силы?! А, вот люди, достойные доверия побольше тебя, утверждают, что большая часть разбоев скрылась в неизвестном направлении! А ещё говорят, что твои люди не признают начальства, и не только грубят, но и угрожают расправой своим командирам! Ты не выполнил такого простого поручения, как разделаться с кучкой занюханных оборванцев, а теперь, когда всё моё войско необходимо мне в походе на Радовеж, ты хвастаешься мне какой-то нелепой ловушкой?! Так расскажи нам: что же это за ловушка?

– Один из разбойных атаманов, сдался нам без боя, и хочет привести в засаду оставшихся – ответил Волибор, не поднимая взгляда.

– Неужели?! – притворно изумился Батурий – И где же этот герой, наша надежда на покой?!

– Я отпустил его обратно к разбоям, чтобы он привёл их в западню – проговорил Волибор, понимая, как глупо выглядит этот ответ в сложившейся ситуации.

– О, какой мудрый поступок! – продолжал искрить сарказмом князь – И что же заставляет тебя верить его слову? Что помешает ему обвести тебя вокруг пальца, как последнего болвана? Может он оставил тебе в залог свои яйца? Или может он поклялся, осенив себя знамением Исы? (После этих слов, один из представителей духовенства, громко покашлял в кулак, осторожно призывая князя удержаться от дальнейшего святотатства)

– Он сказал, что шёл в этот подставной налёт, зная, что это ловушка – оправдывал свой поступок опальный тысячный – Этот человек хочет покончить с разбойной жизнью, и в обмен на помощь в уничтожении остальных разбоев, я обещал ему жизнь…