Сбывшееся желание

– Хорошо, сегодня же позвоню куда надо, – сдался Стас и, закончив разговор, повернулся к Аполлинарии: – Извини. Мачеха себе если что в голову вобьет…

– Мачеха? – удивилась она.

– Ну да, я матери своей и не помню. – Стас наконец нашел место для парковки и остановил машину.

Бедный мальчик, посочувствовала Аполлинария, он почти как Ксюша. Может, что-то у них и получится – оба нуждаются в любви и семье.

Внутри ресторана было чудно, как в другом мире. Черно-красные квадраты на стенах, циновки под ногами, какие-то диковинные запахи, смешавшиеся с дымом благовоний. Навстречу им мелким шагом приковыляла настоящая японка в вычурном наряде гейши и в черном парике, уложенном в затейливую прическу с торчащими в стороны деревянными палочками.

– Коничива! – вежливо поздоровалась с ней ошеломленная Аполлинария.

Гейша взглянула на нее круглыми карими глазами и с украинским говорком спросила:

– Вам столик на двоих? Где хотите присесть?

Потом проводила их к столику из черного дерева, накрытому плетеными салфетками. Стас помог Аполлинарии снять пальто, и она осталась в элегантном бежевом платье из тонкой шерсти. Оно было двубортным, с широкой юбкой в складку и с круглым воротничком, по моде ее молодости. Аполлинария заметила на себе пристальный взгляд Стаса и смутилась. По сравнению с откровенными нарядами Кристины она, наверное, выглядела как училка.

– А тебе идет ретростиль, – оценил Стас, выдвигая для нее стул. – Ты прямо девушка из прошлого.

Знал бы он, как прав! Аполлинария смущенно присела за столик.

Вернулась официантка с меню, протянула им папки.

– Это мне? – удивилась Аполлинария, рассматривая витиеватый иероглиф на обложке, и робко попросила: – А можно на русском языке? Простите, я тут впервые.

Гейша закатила глаза и с видом «Понаехали тут!» уплыла восвояси. Стас хохотнул и наклонился через столик, открывая папку. Увидев родные буквы, Аполлинария расслабилась. Но зря! Прочитать-то названия блюд она могла, а вот понять, что они означают – никак нет.

– Ты пока выбирай, а я позвоню. – Стас взялся за мобильный. – Нинель, здоров! А подскажи мне телефон своего дядюшки-генетика… Он еще не нашел спонсора для своих исследований? А то тут моя мачеха как раз заинтересовалась его молодильной теорией. Пишу, давай… Спасибо, солнце!

Аполлинария насторожилась. Что еще за молодильные теории? Стас набрал номер мачехи, продиктовал телефон и шутливо посоветовал:

– Смотри только не омолодись там до пеленок, а то фазер мне этого не простит. Ну чао, белла!

– А что за молодильная теория? – спросила Аполлинария, когда он убрал мобильный.

– Полли! – Стас закатил глаза. – Вот ты только не начинай! Тебе-то куда молодеть?

Действительно, дальше уже некуда, усмехнулась про себя Аполлинария.

– Да я так просто…

– Просто! – проворчал Стас. – Совсем вы, бабы, с ума посходили. Ботоксы, хренексы… Ничего еще толком не исследовано, а вы себе любую дрянь готовы вколоть, лишь бы выглядеть моложе. Вот и Майя, сколько ее помню, все время с возрастом борется.

– И как, успешно?

– А ты как думаешь? – Стас ухмыльнулся, раскрывая меню. – Обколотая, как мумия, а все ей мало. Все молодильные яблоки ищет. Услышала вон, что Нинкин дядька новое средство против старения разрабатывает, теперь, поди, ему небо в алмазах посулит, только бы из обколотой ботоксом пионерки в пенсионерку не деградировать… Ну что, ты выбрала? Рекомендую унаги кунсей и тобико.

Ох, зря она заикнулась про суси! У нее от этих непонятных названий уже голова кругом. Надо было соглашаться на фахитос с лазаньей. Не пришлось бы сейчас сидеть, как ежик в тумане, и хлопать глазами.

– А просто суси есть? – заикнулась она.

– Так я тебе про них и говорю. Или ты роллы предпочитаешь? Тогда попробуй унаги онигара или чакин.

Аполлинария предпочитала ясность, а в заморских блюдах ничего не соображала, поэтому с радостью ухватилась за предложение Стаса заказать ассорти из суши и роллов для двух персон.

Записав заказ, гейша подняла на Стаса подведенные черным карандашом глаза.

– Извините, вы ведь Стас Горностаев?

Ведущий самодовольно улыбнулся. «Словно не парень из телевизора, а герой Советского Союза», – усмехнулась про себя Аполлинария.

– Можно ваш автограф? – Гейша перевернула листок и протянула ему блокнот с заказами.

– «Самой очаровательной гейше Москвы…» – размашисто вывел Стас.

– Гале, – подсказала гейша, млея от счастья.

– Галочке, – дописал Горностаев и вернул блокнот.

Окрыленная гейша унеслась по направлению к кухне, забыв про мелкий шаг, а за соседний столик опустились две красотки в узких джинсах и высоких сапогах.

– А я тебе говорю, Мари, – щебетала одна, – фишка у них теперь новая! Понтоваться теперь не модно, они в тряпье базарное влезут и идут себе чиксу искать, которая их не за бабки и лейблы полюбит…

– А за что? – изумленно перебила вторая.

– Вот это я забыла, склерозница, – призналась первая. – Но ты, главное, запомни, если к тебе на улице подвалит какой-нибудь плотник или сапожник – сто пудов, он тебя разыгрывает, а на самом деле у него баксов павлины не клюют!