Счастье. Двадцать семь неожиданных признаний

О счастье трудно. Травма, горе, обида несут в себе некий сюжет, завязку, кульминацию, развязку. Счастье неуловимо. Оно совершенно бессюжетно – некая совокупность ощущений, удачное (счастливое?) совпадение внешнего и внутреннего. Оно не имеет последствий, оно работает только здесь и сейчас, и обычно это очень короткое здесь и сейчас. Плохое вообще запоминается лучше – что-то вроде житейского учебного пособия. Запомни и больше так не делай. Наука уклонения. Не то счастье.

Оно вообще-то тайное чувство.

Счастье – на самом деле обещание счастья, состояние напряженного ожидания чуда. Все вот-вот будет хорошо. То есть ты точно знаешь, что все будет хорошо, потому что иначе быть не может. Надо только немного подождать.

Теплый ветер, дующий с реки. Черная дегтярная вода, в которой огни фонарей на мосту превращаются в размытые вращающиеся полосы, похожие на ряды шпулек на ткацкой фабрике. Растущий из кустарника постамент скульптуры – огромный бледный человек держит на ладони спутник с тремя рожками. Рубиновые огни речных бакенов, размечающих фарватер. На противоположной стороне моста огромная бледная женщина в коротком развевающемся неподвижном платье выпускает из руки голубей. Голуби как бы парят в воздухе, проволоку, на которую они нанизаны, в темноте не видно. На постамент падает свет фонаря, на траву рядом с постаментом падает свет фонаря, остальное погружено в плотную таинственную темноту. Вот-вот случится что-нибудь страшное и замечательное. Не может не случиться, если на земле есть такие места.

Пестрые черепки, которые находишь на песке, – выше по течению реки вода размыла древнее городище. Уголь, черный, с радужной пленкой мазута, осыпается в воду с огромных, груженных черным барж, перед каждой бежит маленький серый буксир. Самые большие волны как раз производят баржи, а еще суда на подводных крыльях. Раковины-перловицы, чья внутренняя перламутровая выстилка похожа на небо на рассвете, а выпуклая сторона раковины – на пронизанную стоячими лучами зеленовато-коричневую воду. Или – подле стройки Дворца спорта на земле среди строительного мусора можно найти осколки смальты, кроваво-красной, густо-синей.

Или двор, из которого есть выход в другой двор, где цветет сирень. Там, в том дворе, есть лестница, ведущая еще в один двор. Или неизвестно куда. Портал в неведомый мир.

Или вот зимой в парке постучишь орехом об орех, с белого дерева спрыгнет белка. Сядет на задние лапки… ну вроде ерунда, честное слово. Кстати, там еще водились редкие зеленые дятлы. И синицы-лазоревки. И рыжие сойки с ярко-голубыми полосками на крыльях.

Летом ярко-желтая, до рыжины, пижма на пустыре. И еще кашка. Ну вот кто помнит кашку, это такой бело-розовый клевер, только застенчивый и бедный. Никуда не годный цветок, честно говоря. Дикий львиный зев, бело-желтый, с жалкой раззявленной пастью. Куриная слепота. Конский щавель на красно-буром толстом стебле. Лебеда и полынь, всегда чуть присыпанные тонкой пылью. И, ближе к осени, такие коробочки, которые взрываются, если сдавить их двумя пальцами.

Тритоны в луже…

Счастье маленьких открытий. Вроде тех секретиков, которые закладывают в земляные ямки и закрывают стеклом. Вся память состоит из таких секретиков. Время от времени мы отодвигаем ладонью землю, которой они присыпаны, протираем стеклышки и заглядываем внутрь. Там, на дне, яркие обломки прошлого. Осколки зеркала, отражающие небо.

Да, так вот. Для взрослых в счастье всегда есть привкус горечи, предощущение потери. Взрослые уже догадываются, что все, чем ты дорожишь, все, что считаешь неотъемлемо своим, они всегда отбирают. Неважно, кто эти они. Важно, что всегда отбирают.

Дети-то нет. Они воспринимают ощущение счастья как положенное им по праву. Не требующее расплаты.

В отличие от наслаждения, которое можно спланировать или дозировать, счастье спонтанно и неконтролируемо. Оно настигает человека как припадок, приступ – вот как бывают приступы тоски или страха. Ни с того ни с сего, без всякой на то причины.

Переживание это настолько интимное, что и говорить о нем неловко. Ну вот одна сравнительно вроде безобидная история, так что попробую тут.

Лет десять назад мы были приглашены на некую странную, но симпатичную конференцию. По философии фантастического, что-то вроде этого. Конференция эта устраивалась энтузиастами из Ивано-Франковска и проходила частично на карпатской турбазе. Кажется, это было в сентябре.