Счастье по Аристотелю

В расцвете лет философу пришлось пережить немало трудностей и разочарований – почти полвека у него не было возможности полностью посвятить себя сочинениям и преподаванию философии, то есть реализации своего уникального потенциала. Однако он понимал, что обладает прочным интеллектуальным фундаментом, который был ему обеспечен с рождения до середины жизни. Будучи врачом, отец Аристотеля Никомах знакомил сына с самыми передовыми научными идеями и методами, известными грекам в то время. В древности медицина была занятием семейным, поэтому Аристотелю наверняка предстояло пойти по стопам отца, и, хотя этого не случилось, он на всю жизнь сохранил убеждение, что медицина в чем-то сродни философии. О задатках Никомах вполне мог беседовать с сыном, когда отправлялся с ним собирать лекарственные растения на лесистых склонах, которые тянутся от Стагиры в глубь континента, к Халкидикам. Возможно, тема всплывала, когда Никомах, по обыкновению всех родителей, спрашивал: «Кем ты собираешься стать, когда вырастешь?»

Аристотелю было чьи традиции продолжать. Никомах принадлежал к довольно древнему роду врачей, основателем которого называли Махаона, одного из легендарных целителей у греков, воевавших под Троей. Сам Махаон был ни много ни мало сыном бога врачевания Асклепия, в свою очередь получившего особые лекарственные травы от кентавра Хирона, тоже врача. Кроме того, отец Аристотеля написал шесть книг о медицине и одну о натурфилософии, подавая тем самым пример своему любознательному сыну.

Невероятная одаренность Аристотеля, которую, скорее всего, заботливые взрослые заметили еще в раннем его детстве, развивалась и расцветала беспрепятственно. В благоприятной обстановке все способствовало тому, чтобы он раскрыл заложенный в нем потенциал самого выдающегося философа и ученого своей эпохи и даже, как считают некоторые, всех времен. А ведь тогда, как и сейчас, слишком многие зарывали свой талант в землю. Быть счастливым означает прежде всего иметь возможность заниматься любимым делом – тем, что получается у нас хорошо.

Из ключевых концепций, которые мы встречаем как в научных, так и в философских трудах Аристотеля, больше всего вдохновляет идея потенциала. По Аристотелю, любой объект во вселенной имеет цель существования. Даже неодушевленный предмет, например стол, для чего-то предназначен: за ним сидят, на него кладут другие предметы. У живых существ потенциал другой – это dynamis, способность достигать зрелости. Семя или желудь обладает потенциалом вырасти во взрослый злак или дерево; оплодотворенное куриное яйцо имеет dynamis стать впоследствии петухом или курицей. Применительно к животным (включая и человека) аристотелевская концепция dynamis невероятным образом предвосхищает современные представления о генетическом кодировании и ДНК, и ее научная состоятельность признана современными биологами и генетиками: рога у животного возникают как реализация заложенного в форме и материи потенциала для взаимодействия. У них имеется определенное предназначение или цель, telos, – они служат животному для защиты.

Идея потенциала относится у Аристотеля к одной из самых знаменитых его доктрин – четырем первоосновам или причинам всего существующего. Так, например, существование статуи обусловлено: (1) материей (камнем, из которого статуя изготовлена), (2) производящей причиной (скульптор, изваявший статую), (3) формой (конкретный облик и замысел, воплощенный скульптором) и (4) конечной причиной – смыслом и предназначением (стоять в святилище и отмечать место для подношений). У человека потенциал тесно связан именно с четвертой причиной, целью и смыслом нашего существования. Материальную причину (1) у человека воплощает органическая материя – кровь, плоть, кости, то, из чего мы состоим. Производящая причина (2) – это родители, которые произвели нас на свет. Форма (3) – это ДНК с заложенным в ней генетическим набором, определяющим нашу внешность и конституцию. И лишь четвертая, конечная причина – смысл и цель – поддается нашему контролю и влиянию. Если все мы будем стремиться к максимальной реализации своего потенциала в аристотелевском смысле, может быть, нам удастся разрешить проблемы, стоящие сейчас перед человечеством.

Потенциал Аристотель обозначает словом dynamis – у нас от него происходят «динамика», «динамичный». Альфред Нобель, поначалу назвавший изобретенную им взрывчатую смесь «взрывчатый порошок Нобеля», поискал среди греческих корней и переименовал ее в динамит. Поэтому теперь, к сожалению, созвучные слова больше ассоциируются у нас с мгновенным разрушением, а не с планомерным конструктивным саморазвитием. В древнегреческой поэзии dynamis знаменовало силу или способность, врачи и ученые описывали с его помощью движение и изменения, но лишь с подачи Аристотеля его стали применять к человеку и жизненному опыту.