Счастье по Аристотелю

Умение проводить оригинальные информативные параллели, не гоняя по кругу одни и те же избитые аналогии, Аристотель причисляет к тем немногим, которым нельзя научиться, можно лишь получить от природы. Самые искусные завоевывают славу непревзойденных виртуозов сравнения – таким был Уинстон Черчилль, мастерски рисовавший яркие образы, чтобы подогреть ненависть к врагу: «Побитый шакал Муссолини, который ради спасения собственной никчемной шкуры сделал Италию вассалом гитлеровской империи, теперь, отчаянно виляя хвостом, трусит рядом с немецким тигром и визгливо тявкает не только от неуемной жадности – это еще можно понять, – но еще и, как выясняется, в знак ликования по поводу своего выдающегося военного триумфа»[18]. Хлесткими и неожиданными сравнениями славилась писательница Дороти Паркер: «Капелька безвкусицы – это как доза жгучего перца»; «Голос его шелестел интимно, словно простыни». Человек, которому она завещала свое имение, доктор Мартин Лютер Кинг, прибегал к метафорическим образам в самых благих целях, которым только может служить риторика, – чтобы изменить жизнь человечества к лучшему. Его эпохальная речь «У меня есть мечта» изобилует метафорами и сравнениями, связанными в основном с величием американских просторов: «С этой верой мы сможем вырубить камень надежды из горы отчаяния». Часть образов порождаются аллюзиями: «Мы не успокоимся, пока чернокожий в Миссисипи не может голосовать, а чернокожий в Нью-Йорке считает, что ему не за что голосовать. Нет, нет у нас оснований для успокоения, и мы никогда не успокоимся, пока справедливость не начнет струиться, подобно водам, а праведность не уподобится мощному потоку». Хорошо знавшим Библию последователям Кинга не составляло труда уловить отсылку к ветхозаветной книге Амоса, в чьих пророчествах искали утешение чернокожие американцы: «Пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток!» Барак Обама знал, что делал, когда в 2007 г. привел цитату Кинга, объявляя о своем намерении баллотироваться в президенты США: «Наши берега уже принимали переселенцев. Мы тянули железные дороги на запад. Мы высадили человека на Луну. И мы слышали призыв Кинга, чтобы справедливость струилась подобно водам, а праведность уподобилась мощному потоку. Нам все это уже знакомо». Обама возложил на образ стихийного, неотвратимого наступления расовой справедливости двойную нагрузку. Этот образ не только сделал абстракцию материальной и осязаемой, но и побудил слушателей вызвать в памяти выступление Кинга у Мемориала Линкольна и связать перемены, которых намеревался добиться Обама в должности президента, с теми, которые принесла борьба за гражданские права в 1960-х.

Сам Аристотель, судя по всему, гордился своими блестящими аналогиями. Он знал, что наделен от природы талантом к «горизонтальному» или нестандартному мышлению, как мы его называем сегодня. Снова и снова ему удается разъяснить нечто сложное для понимания, приводя аналогию из совершенно иной области жизненного опыта. В своем «Протрептике», адресованном широкой публике, он сравнивает созерцательное познание Вселенной с наблюдением зрителей за актерской игрой в театре или за атлетами на состязаниях. Описывая образовательный потенциал трагедии, он говорит, что учиться на разыгранном актерами примере страданий – это примерно то же самое, что познавать жизнь по схематическому рисунку некой уродливой и примитивной жизненной формы. Он сравнивает гибкость закона с гибкой мерной рулеткой, которую видел у зодчих на острове Лесбос. Хороший учитель, приспосабливающий учебную программу к индивидуальным особенностям каждого ученика, подобен «наставнику кулачного боя», который обучает всех одному и тому же виду спорта, но подбирает каждому своему подопечному упражнения, развивающие именно его талант и преимущества. Человека, который отворачивается от сограждан и уходит в отшельничество, Аристотель уподобляет «изолированной пешке на игральной доске».

Самые наглядные аналогии в этических трудах Аристотеля построены на знаменитых мифических эпизодах из гомеровских поэм. Доказывая необходимость государственного вмешательства в разработку программ обучения детей, он напоминает, что дикари вроде циклопов, «творящие право» каждый в своей пещере, будут единолично решать, чему учить потомство. А рассуждая о том, как важно прогнозировать последствия своих поступков и сознавать, например, чем чревата для семейного очага супружеская измена, он рекомендует представить себя троянцем, смотрящим на Елену Прекрасную. Да, вы страстно желаете обладать ею, но, если вы от нее не откажетесь, она погубит ваш город.