Счастье со второй попытки

Данте был великолепен. Многие мужчины прекрасно выглядят в вечерних костюмах, ведь хорошо скроенный смокинг может скрыть любые недостатки фигуры. Впрочем, Данте было нечего скрывать. Костюм подчеркивал его широкие плечи, стройные длинные ноги и… совершенство всего остального. Когда‑нибудь наступит день, и Беатрис увидит всю его мужскую красоту, но ей придется подождать.

Она почувствовала, как внизу ее живота разливается тепло, но, проигнорировав это, хотела предложить ему поправить его галстук, а затем передумала. Ведь если она станет делать это, они могут опоздать на официальный прием.

Данте старательно поправлял запонку, чтобы охладить свой пыл и справиться с желанием. Оно пульсировало в его теле, будто электрический ток.

Беатрис всегда удавалось пробить брешь в его броне, обезоружить и подчинить себе. Как и раньше, он готов был взмолиться о пощаде, лишь бы она позволила ему припасть к ее губам, насладиться ее божественным телом, но…

Но она снова носит под сердцем его ребенка. И это только усиливало его физическое влечение к ней.

Наконец, справившись с запонкой, он поднял голову. Он умел владеть собой, но эта способность имела пределы. Он не мог оторвать от нее глаз, блуждая взглядом по ее прекрасному лицу, изящным плечам и тонкому стану, задрапированному в белоснежный сияющий матовым блеском шелк.

И мурашки пробегали по ее коже в тех местах, куда падал его взгляд. Его жаркий затуманенный взор и стиснутые зубы доставляли ей некоторое облегчение. По крайней мере, страдала не она одна.

– Я готова, – произнесла Беатрис неестественно звонким голосом. Она надеялась, что Данте не заметил этого.

– Ты пунктуальна, как всегда, – ответил Данте, подставив ей руку. Опершись на нее, Беатрис ощутила его твердые мускулы. – И выглядишь прекрасно, – добавил он, взглянув на нее.

– Спасибо, – потупив глаза, ответила Беатрис.

Когда они приблизились к лестнице, ведущей из личных апартаментов в холл, Беатрис свободной рукой приподняла край платья, приоткрыв свои сверкающие туфельки.

Этот блеск привлек внимание Данте. Он поднял бровь.

– Сейчас принцессы носят такие наряды? – шутливо спросил он, стараясь не смотреть на ее стройные икры. Потом его взгляд упал на плавный изгиб ее бедра, подчеркнутый плотной шелковой тканью.

И хотя сердце едва не выпрыгивало из груди, Беатрис постаралась сделать непроницаемое лицо, проходя мимо двух застывших, как статуи, лакеев в ливреях с золотыми позументами.

– Я чем‑то отличаюсь от других принцесс? – Беатрис беспокойно взглянула на него. Может быть, она и была одета как все принцессы, но ощущала себя другой. – Ты думаешь, кто‑нибудь догадается?

Помедлив, Данте привлек ее к себе.

– Ну и что, если догадается?

– Я знаю, ты думаешь, что это глупо с моей стороны.

– Сама решай.

– Ну, если кто‑то догадается, – добавила Беатрис философским тоном, – это будет не столь ужасно, как в прошлый раз, когда тема детей возникла за обеденным столом.

На лице Данте отразилось недоумение. Он не понял, о чем она говорит.

Беатрис завидовала его забывчивости. Она же никогда, никогда не забудет о том, как за столом на несколько мгновений воцарилось молчание в тот вечер, когда она очень тонко намекнула о своей беременности, отказавшись от бокала вина.

Несколько секунд спустя присутствующие обменялись многозначительными взглядами и сказали ей, как прекрасно она выглядит… Просто превосходно.

И еще было множество моментов после ее раннего выкидыша, когда ей давали понять, что если бы она имела более широкие, то есть более подходящие для деторождения, чем дефилирования по подиуму, бедра, то проблем с вынашиванием можно было бы избежать. Ведь если бы она без проблем раз за разом разрешалась от бремени, на ее недостатки, такие как низкое происхождение, род занятий и прочее, можно было бы закрыть глаза.

Данте, похоже, не понял тогда, какой мучительной для нее оказалась та ситуация. Прежде она старалась быть выше этого и умела подавлять свою боль при проявлении их бесчувственности, но в тот вечер что‑то внутри ее надорвалось. Она пыталась быть такой, как Данте. Он всегда был прямолинейным и говорил, что это не их дело, но ведь никто не смотрел на его живот, словно ожидая увидеть будущего королевского наследника!

Да, конечно, о ее выкидыше не было официально объявлено, но Беатрис знала, что ее личная потеря была предметом дворцовых сплетен.

Она старалась не обращать на это внимания, но, когда оглядывала тех, кто сидел за столом, она понимала, что нет ни одного человека, который не знал бы всех подробностей и не обсуждал ее проблем с вынашиванием и зачатием.

И хотя она пыталась сохранять спокойствие, ее голос немного дрожал, когда она заявила во всеуслышание, глядя на даму, сидевшую напротив нее, что очень любит детей и хотела бы иметь нескольких.

Но одобрительные улыбки на лицах гостей исчезли, когда Беатрис пояснила, что желала бы последовать примеру своих родителей, которые не только родили, но и усыновили ребенка.