Счастье в мгновении. Часть 3

Все-таки школьные друзья остаются для нас друзьями в прошлом, с момента, как только наши с ними пути расходятся. Каждый становится частью другого коллектива, другой социальной группы и чего-то общего, что могло бы объединить нас, почти нет. Остаются только воспоминания, на которых дружба не протянется протяженное время.

Увидев Николаса с семьёй, такого счастливого, веселого, идущего вдоль и держа за обе руки своих малышек, я с приятным чувством подзываю его знаком, подняв руку, и он, узнав меня, поворачивает к нам. И снова ему можно позавидовать от души: он не одинок.

— Это мой близкий друг по работе, — знакомлю его с друзьями, не демонстрируя каких-либо эмоций.

Последовавшие за краткими рукопожатиями слова, которыми коллега одаряет всех в кругу, обращаются к Питеру:

— Ты сделал правильный выбор! Ты поймёшь об этом не сразу, но, даю слово, ты будешь счастлив вдвойне!

— Спасибо, Николас! — Он еще раз пожимает ему руку. — Благодарю, что принял приглашение!

Девочки в пышных коротких платьицах, спрятавшись за отца, с опаской выглядывают на Питера.

— Ну, мои красавицы, покажитесь! — Скромные малютки вылезают и смеются, и опять прячутся.

Питер улыбается и с карманов брюк достаёт две конфеты и подает детям. Те прыгают от счастья, уже посчитав моего брата своим другом. В детстве всё проще. Нет ничего сложного. Поиграли в песочнице и уже другой стал для тебя другом. Поели вместе сладостей, уже другой стал лучшим другом. Обнял девочку, так уже её парень. Запустил игрушечную ракету в воздух, взлетел прыжком за ней, уже космонавт. Во взрослой жизни такой простоты нет. И в дружбе, и в любви, и в профессии нужно прилагать старания, чтобы они не только существовали, но и развивались.

Тонкая душевная организация Питера выдаёт его любовь к детям. Он к ним относится с такой теплотой и это чувство, он делился им со мной не так давно, возникло впервые, когда ему поручили как-то посидеть с шестилетней крестницей Аннет — Изабель. Послушав его, я и сам захотел семьи, тогда, помню, признался в этом Милане. Когда я вижу, как брат идёт на контакт с ребёнком, как он пытается приласкать его, то в нём виднеется дефицит любви. Одинаковая проблема имеет одинаковые последствия. Питер был обделён любовью в детстве в большей мере, чем я. Если я, будучи меньше его, получал от матери, от дедушки и отца Миланы, какое-то внимание, то ему меньше всего доставалась забота, ласка, любовь. Детство так напрямую связано с будущей жизнью человека, говорила мне моя любовь. Не думал я, что это так, пока сам не убедился, как неутолимое желание иметь свою семью, детей, может исходить от недостатка любви. Ищем любые способы, где можно её достать и восполнить нехватку. Скорее всего, и его особенное отношение к Милане пропитано этим же. Он так дорожит ею, что я опять начинаю ревновать к их братско-сестринской связи.

И сегодня он признался мне, что хочет сына. Это было так неожиданно слышать от него. Обычно он говорил, смеясь: «Я хотел бы съездить туда-то, сделать бы то-то, увидеть какую-то знаменитость…» Услышать от него мысль стать отцом, ошеломило меня и обрадовало.

С детства я видел в нём соперника. Мы вечно не могли поделить между собой любую вещь, а в переломный период и одну девушку. Но жизнь сама расставила все по полкам. На моих глазах он вырос из ребенка в мужчину, создавал себя, боролся с тягостями, встававшими на пути, и дожил до дня, когда решительно настроился на то, чтобы связать себя узами с женщиной, с его ярким и теплым солнцем, как он часто отзывается о своей любимой. И я счастлив за него, я, правда, счастлив.

Тремя часами ранее прибыв сюда, пока выставлял всю аппаратуру, я рассказал Питеру, что произошло за эти недели. Но не смог сказать двух вещей: то, что мама была в детском доме и то, что отец взял её силой. Но про то, как Ник раскаивается, как он хочет наладить с ним отношения, наверстать упущенное за те годы, что не виделся с ним, про то, что он не знал о его существовании, я втолковывал ему, но тот ничего не отвечал. Он будто глух к этому, глух к тому, что у него есть прекрасная возможность помириться с отцом и иметь под собой твёрдую опору. У них много есть схожего и в интересах, и в работе, и жизни. Им есть, о чем поговорить и не так, как нам с отцом; с моим же отцом невозможно разговаривать о чем-то, выходящем за пределы рабочих разговоров.

Не повернулся язык сказать о главном. Я и так подпортил ему сказанным настроение, поскольку за Милану он стоит горой. А узнав и о Брендоне, ворвавшемся к нам в дом, он стал раздосадованным и посоветовал завтра же поехать к нему и разобраться окончательно во всём напрямую, что я и сделаю. Он был опечален, когда услышал от Ритчелл, что произошло с Даниэлем, но ещё больше был опечален, когда я усугубил, по его мнению, положение, заглянув в его дом. Правда, я также не упоминал о том секретном разговоре между мной и инвалидом.