Счастливая черкеска

Жора большим пальцем мизинец к ладони пригибал, остальные выбрасывал навстречу внимательным очкам Ивана Андреича. И тот значительно повторял:

— У книжого писателя — тры!

Что ж, что «тры»: хоть кош давно остался позади, парные овечьи запахи сопровождали теперь наши санки и на морозном воздухе… Шли от лежавшей под нами соломы? От рабочей одёжки Жоры: замызганной «кухвайки»-стеганки и продранных штанов, через дыры которых видны были и вторые под ними поддетые, и — третьи?

Или — уже и от моей меховой куртки, недавно совсем новенькой, купленной в магазинчике мехового комбината в Отрадной, где на ней висела на черной ниточке бирка: «верх. спецодежда для работников ферм»?

К овечьим запахам прибавились вскоре конские, Жора деликатно выждал, пока над упавшими в снег теплыми «яблоками» они как будто достигнут пика, начнут потом на морозце таять и постепенно улетучатся…

Вожжами тронул лошадку, санки легонько скрипнули, покатились. Вокруг нас оказались снова снега и снега, краем и отчего-то сбоку мелькнули вдалеке теплые огоньки в хуторских окнах, дорога надолго пошла вверх и вверх…

— Жор! — сказал я, наконец. — Мы ж тут, кажется, уже проезжали?

— Дак, а чего нам? — откликнулся весело. — Я вижу, тебе нравится… а до автобуса ещё о-он сколько, мы успеем!

Тут до меня дошло:

— Гляжу, катаешь меня?

— Дак, а чего плохого: время есть. А я ж помню, как ты с коша на гору, на Эльбрус все глядел… честно, Леонтич: знаешь, какой я довольный, что ты красоту эту понимаешь!

— Ещё б не понимать, Жор: своё!

— А тянет всё-таки, Леонтич, домой?

— Ещё как, Жора. Ещё как!

— Ну, и бросил бы уто Москву эту!

— Да как её теперь бросишь?

— Ну, дак хуть насмотрись тут — от пуза!

Вспомнил всё это, и — пронзило: стоп-стоп!

Да ведь и Брунька, считай, катал нас… тоже красоту нашего Предгорья показывал. Чтобы насмотрелись тоже — «от пуза». И как же так вышло, что к той заправке, где Вера так долго ждала меня, мы при очень похожих по смыслу обстоятельствах опять и приехали?!

Как это всёвообще происходит… но — что? Что?!

… В тот же день я пошел в Отрадной на почту, отправил Вере бандероль.

4

На этом бы можно поставить точку.

Или же — нет, нет?..

Всего лишь через год-два, во Дворце спорта в Лужниках конный театр, созданный младшим из братьев Кантемировых — Мухтарбеком готовился показать премьеру спектакля «Прощай, Русь! — Здравствуй, Русь!»

Как я в те дни за Мухтарбека радовался! За Мишу.

Старший из знаменитой династии цирковых наездников, Хасанбек был в это время уже на пенсии и в Ростове отводил душу, создавая семейный музей «Джигитов Осетии „Али-Бек“» — труппы, ещё в двадцатых годах основанной неувядавшим потом до глубокой старости, ещё в свои девяносто выезжавшем на манеж Алибеком Тузаровичем Кантемировым. Средний, Ирбек уже успел получить не только все, какие можно, звания и награды на родине, в Советском Союзе, но и заработать мировое признание и громкие титулы самых элитных клубов за рубежом… И тот, и другой шли, вернее — мчалиськлассической, наезженною отцом цирковою дорогой, и только Миша взял резко в сторону…

Кантемировых знал три десятка лет и не однажды успел о них написать, с Ирбеком, Юрой стали не только товарищами — задушевными друзьями, и все вместе мы так давно ждали, что вот-вот, вот-вот настоящая удача улыбнется и Мише. Довольно долго он работал в группе Ирбека, на нём были самые ответственные трюки, потом ушел в кино, и кроме блестящей каскадерской работы, принесшей ему славу среди коллег-профессионалов, показал великолепную актёрскую, снявшись в заглавной роли картины «Не бойся, я с тобой»… Но всё это были только подступы: к самому себе.

Каких только мук не натерпелся он со своею заветной целью — конным театром! На «бис» приняли постановку экзотического «Золотого руна», в которой Миша попеременно изображал нескольких героев сразу… Но пришла пора мудрой зрелости… как он над своею «Русью» трудился!

По сути то была непростая наша история, проходившая не только у зрителей на глазах, заодно — пред очами святого Георгия Победоносца, образ которого воплощал столько лет мечтавший об этой работе Миша.

Не только богатырь и красавец — благороднейший человек и умница, которого сама природа, казалось, создала для столь высокой и ответственной роли… С неизменным копьём в руке, как смотрелся он в серебристом шлеме и алом плаще поверх сверкающих доспехов на своем верном Эдуарде — мощном сером жеребце в яблоках!

Конечно же, сначала он побеждал змия и освобождал красавицу, возвращая её родным отцу-матери, потом, наблюдая за схваткой славян-русичей с кочевниками, врезался в самую гущу схватки, и его удары мечом со вздыбленного коня решали исход яростного боя… Помогал святой Георгий лихим гусарам, в меньшинстве оказавшимся против французских драгун под Бородино, помогал русской коннице против германской в первую мировую. И, в глубокой печали опустив голову, долго потом стоял скраю поля, на котором шла братоубийственная война белых казаков с красными. Гражданская…