Счастливая девочка (повесть-воспоминание)

Нет, я не буду это рассказывать всем, за столом, я расскажу это Мамочке отдельно. Но мне так не хочется сейчас рассказывать это даже Мамочке.

Расскажу Мамочке потом, а то сейчас очень неприятно и стыдно!

Принцесса так наивна

Воскресенье, мы сидим за завтраком. Я обожаю наши воскресные завтраки, и обеды, и ужины. А на ужин сегодня Садовские придут и Соболевы, я их очень люблю — и тётю Зину и тётю Асю помню ещё с самого детства.

А сейчас все рассказывают что-нибудь очень интересное. Папа рассказывает, как он в детстве катался на коньках со своим папой и братьями и как они с Дедушкой сделали крепость из снега и «воевали» с братьями. Папа и мой Дедушка сидели в засаде за снежной кучей, а дядя Миша подъехал с другой стороны. Дедушка увидел его и как закричит из засады: «Вот он, разбойник!» А Папе тогда было пять лет, он испугался «разбойника», выскочил из засады, и они проиграли.

Бабушка рассказывает, как в молодости они большой компанией где-то гуляли, и вдруг ей стало очень трудно идти, она мучилась-мучилась, потом смотрит назад, а у неё на шлейфе платья едет маленькая собачка — она решила на Бабушке покататься.

Мамочка говорит, что сейчас очень много «нищих» и лучше бы Бабушке, когда стучат или звонят в дверь, открывать её сначала на цепочке, посмотреть, кто там, и только потом открывать полностью. Бабушка качает головой — я понимаю, что она этого делать не будет, — и смеётся. Анночка вдруг говорит:

— Вчера приходили четыре раза и просили милостыню — надо им сказать: «Вот вам бог, а вот шесток!»

Все ужасно хохочут, а Папа говорит:

— Принцесса так наивна, что может сказать ужасную вещь!

Он недавно стал Анночку звать Принцессой — мне это нравится, но зачем он прибавляет про эту «ужасную вещь», только всё портит. Просто Анночка иногда спутывает и сплетает поговорки, а мы знаем очень много поговорок, Бабушка часто их говорит.

Бабушка принесла с кухни оладьи с сахаром — это почти как пирожное. А я пирожное помню! К нам в эвакуации приходил дядя Серёжа, он принёс нам одно пирожное, ему его где-то дали, потому что он «академик», но он его не съел, а принес нам и потом качал меня и Анночку на ноге. Я тогда его сразу вспомнила по голосу — у него голос, как у доброго льва.

Бабушка кладёт всем оладьи на тарелки. Вдруг Папа говорит:

— Спасибо, я не буду.

Мамочка говорит Папе:

— Жоржик?!

— Нет-нет, — говорит Папа, — я не буду.

Бабушка говорит:

— Жоржик!

— Благодарю, — говорит Папа, — я уже позавтракал.

Я спрашиваю:

— Папа, ты что, оладьи с сахаром не любишь?!

Папа отвечает:

— Очень люблю, но я уже сыт!

Ёлка пожимает плечами и говорит:

— Папа, что это такое… в конце концов? Ешь!

Папа опять: нет-нет-нет! Я так удивлена, я первый раз в жизни вижу, как Папа «капризничает».

Вдруг Мамочка говорит:

— Анночка, попроси Папу, чтобы он съел оладьи.

Анночка смотрит на Папу задумчивыми и ласковыми глазами, встаёт со стула, обходит Мамочку и подходит к Папе. Она смотрит на него, а он смотрит на неё. Мне очень интересно, как она его будет просить, она всех любит и за всех всегда просит! Она вдруг сильно ударяет своим маленьким кулаком Папу по спине и радостно кричит:

— Ешь, а то душу выбьем!

Как мы все хохочем — это что-то невозможное! Бедный Папка, по-моему, чуть не задохнулся. Мамочка схватила Анку, посадила к себе на колени, обнимает её, и обе трясутся от смеха, Ёлка уже не может смеяться — голову на стол положила, Бабушка руками лицо закрыла, качается, а у меня даже живот от смеха заболел.

Все уже устали смеяться, и Папа говорит: «Принцесса так наивна!..»

И ест оладьи!

Досочки и буквы

Прибегает Анночка с кухни и кричит: «Там могилка! В ней хавэ похоронен!» Мы с Мамочкой бежим на кухню. На столе лежат какие-то тоненькие небольшие досочки. Я спрашиваю: «Анночка, где хавэ похоронен?!» Мама с Бабушкой очень удивляются, Анночка берёт одну досочку и показывает мне. На тоненькой коричневой досочке вырезаны две буквы — «Х. В.» Я показываю досочку Бабушке, она говорит: «Это, деточка, «Христос Воскрес!» Мамочка смотрит в окно и тихо говорит: «Воистину Воскреси!» Бабушка говорит Мамочке: «Я Анночке форму показала, а потом разобрала».

Я знаю про Христа, про ангелов, знаю, что есть слова, как очень важная песня — «Отче наш…», но сейчас я ничего не понимаю.

Мамочка говорит:

— Девочки, посмотрите, это форма для пасхи. — Она быстро, ловко складывает все досочки вместе, и получается что-то, действительно похожее на небольшой игрушечный гробик. — Как я помню себя, — Мамочка смотрит на Бабушку, а Бабушка смотрит непонятно куда, — мамочка, моя мама, ваша Бабушка, в моём детстве каждый год делала в этой форме пасху, а в другой форме пекла кулич, а я красила и расписывала яйца!

— А почему? — спрашивает Анночка.

— Потому что в этот день, деточка, — объясняет Бабушка, — Христос воскрес!

— Всё мое детство и отрочество, — говорит Мамочка задумчиво, — это был самый замечательный праздник — не только для меня, для очень многих людей!

Я что-то помню, Бабушка мне рассказывала, но я не помнила, что Христос воскрес!

— Это было ЧУДО? — спрашиваю.