Счастливчик

Ни стреляться, ни вешаться Андрей не стал, хотя мысли об этом и приходили в его измученную голову, но Андрей недавно был свидетелем подобного случая.

Месяц назад из отпуска пришел красавец сержант Вовка Кривцов. Вернулся какой-то квелый, малоулыбчивый, в отличие от себя прошлого, неунывающего, пышущего здоровьем и уверенностью. Провожали его в отпуск всем батальоном. Раздобыли и привели в порядок форму, натащили солдатских значков отличия: «Отличник Советской армии», первый разряд классности, 1-я ступень ВСК, новенький гвардейский знак, «Парашютист-инструктор», Вовка надраил до солнечного блеска и без того новенькую медаль «За отвагу». В общем, новенькой копеечкой уезжал Вовка из части, а вернулся ржавой железякой. Сбрил густые усы, за которыми даже в рейде ухаживал, часто расчесывая их специальной щеточкой, подстригся налысо и ходил по части как-то серо и незаметно. Однажды ночью, после длительного рейда, в палатке все спали, что называется, без задних ног. Внезапно, совсем рядом с Андреем раздался выстрел. Никто даже не пошевелился. Во-первых, стрельба в непосредственной близости – дело не новое, только что в горах настрелялись по горло, во-вторых, те, кто сейчас в охране городка стоит, тоже могут пальнуть по невидимому врагу, а может, и просто так, от тоски, по звездам шмалит, в-третьих, если бы действительно нападение на городок было, сейчас такая суета началась бы!.. Так подумал и во сне Андрей и другие ребята и, вздохнув в тяжелом забытьи, еще крепче погрузились в освежающий сон.

Утром их разбудил бешеный рев старшины, зашедшего в ротную палатку проведать своих пацанов. Андрей подскочил с кровати и увидел на соседней койке скрючившегося под одеялами Вовку. Сначала Андрей даже не понял, что же произошло. И только когда кто-то из ребят забросил боковое полотнище наверх и откинул три одеяла, заглушившие выстрел и укрывшие пороховую вонь и гарь, все стало ясно.

Вовка лежал на правом боку. Колени подтянуты к груди, между ними зажат автомат, ствол которого засунут в рот. На подушке лежала пачка дешевых сигарет «Донские», поломанный спичечный коробок и помятый конверт. Андрей не мог оторвать глаз от головы сержанта, у которой напрочь отсутствовал затылок.

Потом Андрея долго таскали в особый отдел, выпытывали, почему он не среагировал на выстрел ночью, как будто Андрей был в палатке один и только он мог слышать этот выстрел. Отцепились от Андрея не очень охотно, видно, все же убедила их записка, оставленная Вовкой. Ту записку успели еще до прибытия особистов прочитать. Старшина вынул ее из конверта, пробежал взглядом, бросил на пол, процедив при этом непонятно кому обращенные слова: «Вот же сука...», и ушел в штаб. Кто-то из ребят поднял листок и прочитал вслух сакраментальные слова: «В моей смерти прошу винить Людмилу». Все стало ясным и понятным.

Теперь Андрей не мог себя представить на месте Вовки. Ночами долго не мог уснуть, даже после тяжелого рейда. Ворочался, распаляя себя воспоминаниями, мучался от предательства Ленки. Не мог себе представить, что она вот так просто может обнажить свое прекрасное тело на простыне перед любым мужиком, что кто-то, кроме него, может прикасаться губами к ее светлым горошинкам сосков, к нежной шее, гладить ее мягкое податливое тело и, наконец, входить в нее, вызывая прерывистые стоны, какие, казалось, мог только он, Андрей, вызвать у любимой. Оказывается, не только он. Андрей стискивал зубы, сжимал кулаки в бессильной ярости, но не к Ленке, нет, к тем, кто втянул во все это любимую. Он все простил ей, все, и продолжал служить, веря в то, что вернется, разгонит притон и – ах, как слепа любовь! – все-таки останется с Ленкой.

Плохо только, что к издерганной Афганистаном и анашой нервной системе вернулись с прежней силой старые страхи к скорпионам, которые он давил в себе.

Снилось Андрею, что бежит к нему навстречу по пустыне легкая, веселая, счастливая Ленка. Добежав, бросается на шею и крепко обнимает. Андрей, задыхаясь от счастья, целует ее в губы, а из губ девушки бьет его в лицо жало скорпионье. Андрей вскрикивает, но не просыпается...

Среди убитых душманов бродит Андрей, заглядывает в мертвые пыльные лица и вдруг видит: в засаленном халате и чалме лежит среди них... Генка. Бросается к нему Андрей, переворачивает на спину – вдруг жив еще? Чалма падает с головы Генки, и видно, что она доверху наполнена скорпионами, да два-три на бритой Генкиной макушке шевелятся. Один из них быстро начинает к руке Андрея подбираться. Он отдергивает руку, Генкина изжаленная голова падает, раскалывается, и из нее высыпается целый комок копошащихся скорпионов. И бежит Андрей прочь в пустыню, задыхаясь от жгучего раскаленного воздуха и ужаса...

Крича от страха, просыпался он в холодном поту и вскакивал с кровати. Быстро и нервно перетряхивал матрац и одеяло, немного успокоившись, падал вновь в постель и валялся до утра.