Счастливчик

Мой план расходов и доходов никогда не выходил из-под пера, требуя новых поправок. В 1980, оставшись без работы на длительный период из-за забастовки гильдии актёров, я чуть не стал банкротом во время второго и последнего сезона «Палмерстауна». После его отмены подвернулась парочка других возможностей, но денег хватало только на то, чтобы прожить, не говоря уже о выплате долгов. В то время как остальные безработные актёры могли подзаработать упаковщиками или официантами, мой же статус «пришельца» делал это невозможным. А единственным для меня легальным способом заработка в США были — съёмки. Я был связан по рукам и ногам.

Руководствуясь проверенным веками голливудским принципом: имидж — это всё, я придался удовольствию вождения «порше». Так я хотя бы не выглядел безработным.

В итоге бухгалтер признал меня самого большей неприятностью, чем те, что у меня были: я не только задолжал ему за машину, но и за его услуги. Теперь он был ещё одним именем в удлинившемся списке кредиторов.

ПОЧЕМУ НИКТО РАНЬШЕ НЕ ГОВОРИЛ МНЕ?

Немного об отказе. Большинство пробивающихся актёров скажут вам: прослушивание — это полное дерьмо. Ты получаешь пару страниц сценария, зачитываешь их снова и снова в надежде подобрать нужный ключик к персонажу, ожидаешь некоего откровения, которое даст преимущество при переводе напечатанных слов в действие. Подбираешь дыхание, втягиваешься, стараешься максимально приблизиться к человеческому поведению. И если ты сможешь сделать это лучше своих соперников и в соответствии с ролью, то у тебя будет, что покушать; если нет — то голодай. Ты обманываешь себя, если думаешь, что всё так просто. На самом деле — нет.

Нужно считаться и с тем, чтобы ты не был слишком худым, полным, низким, слишком светлым, рыжим или тёмным, громким, тихим, молодым или пожилым, и в тебе ничего не должно напоминать режиссёру о его девушке, парне, отце, матери, священнике, терапевте или ненавистном пасынке. Тебе нужно неплохо ознакомиться с материалом, изредка поглядывая на страницы, но ради бога не нужно заучивать его наизусть, — будешь выглядеть высокомерно, будто уже имеешь другую работу. Но самое главное, независимо от того, как сильно ты нуждаешься в работе, насколько ты голоден, насколько сильно устал изображать из себя попрошайку с протянутой рукой, — никогда и ни за что не выдавай своего отчаяния. Но соблюдать это первое правило прослушиваний мне становилось всё тяжелее и тяжелее.

Когда я был новичком в городе, я не был обременён грузом ожиданий. Режиссёр ли, продюсер, директор по кастингу — никто из них не знал, чего от меня ждать, они были освобождены от предвзятости. Так что я мог отлично справиться с материалом, поразить их своим подвешенным языком и быть уверенным, что стану их новым свежим выбором.

Но с того времени, я уже три годы был на виду. Был известен каждому кастинговому агентству в городе и мне больше не было нужды ездить им по ушам. Я стал больше стремиться к доброжелательному безразличию Роберта Редфорда, чистящего зубы нитью. Но это было словно искупаться в овациях по сравнению со случаями, что я пережил позже. Некоторые из них были настолько оскорбительными, что даже забавными. Например, директор по рекламе, который орал на меня во время прослушивания. Кажется, я сложил пластинку «Вриглиз» не так, как было изображено на плакате в комнате для ожиданий: просто небрежно затолкал её за правую щёку. А ещё называл себя актёром. Следующий!

Отказ может быть настолько заурядным, настолько обезличенным, что это ошеломляет. Я всё ещё помню эту боль, но она была в меньшей степени связана с тем, что эти незнакомые люди думали обо мне, чем с тем, что я думал о себе сам. До сих пор мои действия были инстинктивны, в соответствии с самоуверенным пренебрежением окружающим миром. Без этой веры я бы действительно пропал. Но пока что у меня ещё был шанс. Конечно же, мне отчаянно нужен был кто-то, кто оказал бы помощь и разделил мою веру в себя.

К счастью, такой человек нашёлся. Но, как он потом много раз скажет — это не была вера с первого взгляда.

«Парамаунт Студиос», Голливуд, 1982.

— Перестань приставать ко мне со своим парнем, — обращался сценарист и продюсер Гэри Дэвид Голдберг к Джудит Винер, директору по кастингу его нового ситкома. — Он нам просто не подходит.

Гэри был убеждён: с тех пор, как Мэтью Бродерик, его первый кандидат, месяц назад отказался от роли сына-подростка, никто из сотен прослушанных молодых актёров не мог его заменить. Джудит настаивала, что Гэри совершает большую ошибку, отказываясь взглянуть ещё раз на самого первого актёра, приведённого ею на замену.

— Гэри, ты просто забыл, насколько он хорош. Что плохого в том, чтобы позвать его ещё раз?