Счастливчик

Прихожу поздно, все уже поели, и за столиком у стены только двое: лысеющий любитель алкоголя и "среднестатистический" тип. Оба не выказывают к моему появлению особого интереса — первый сидит спиной и не думает оборачиваться на звук шагов, второй лишь бросает быстрый взгляд в сторону входа и тут же возвращается к беседе со своим приятелем.

Ясно, дружелюбие — не конек экипажа "Старой ласточки".

Ровняюсь с их столиком, расплываюсь в улыбке и бодро приветствую.

— Томас, Норман, — киваю каждому. — Вечер добрый.

Мой энтузиазм таки заставляет обоих повернуть головы в мою сторону. Брови "среднестатистического" ползут вверх.

— И тебе… добрый… — бормочет он только потому, что не ответить на прямое обращение уже слишком невежливо, поворачивается к сотрапезнику и чуть округляет глаза.

— Тайлер, — скучающе подсказывает Томас, прикладываясь к стакану.

— Тайлер, — повторяет Норман и выжидающе на меня смотрит, ждет, что я либо продолжу беседу, либо уберусь восвояси. Не сомневаюсь, что мой уход для него предпочтительней.

— Могу я тут похозяйничать? — интересуюсь вежливо, делая взмах рукой, обозначая территорию камбуза.

Томас хмыкает и прячет взгляд в своем мутном пойле. Я ему явно не приглянулся. Норман пока что пытается держать нейтралитет.

Пожимает плечами:

— Бога ради.

— Спасибо, — благодарно улыбаюсь и отправляюсь на поиски еды. Затылком чувствую, как его взгляд продолжает прожигать во мне дыру. Не оборачиваюсь, пусть смотрит, не жалко.

Беззастенчиво копаюсь в холодильнике. Печаль, что сказать: куча замороженных полуфабрикатов, покрытых таким слоем льда, что сразу ясно, они тут давно и готовить их никто не спешит.

То, что экипаж клиркийского судна не укомплектован, я уже понял: восемь человек, включая капитана, для такого корабля слишком мало. Сейчас же убедился, что кем бы ни были обитатели "Старой ласточки", кока среди них нет. Чем вообще здесь питаются люди? Этим?

Не удерживаюсь и верчу в руках мерзлый пласт чего-то зеленого. Интересно, оно должно быть такого цвета или позеленело, потому что испортилось? От греха подальше возвращаю неизвестное нечто обратно на полку.

Холодильник ничем не радует, и я быстро оставляю его в покое. Нахожу под столом целый ящик пакетированного молока. Срок годности вроде бы не истек, стоит рискнуть.

На полках стеллажа обнаруживается целое изобилие сухпайков. Гадость какая. Это пища на черный день, но никак не ежедневное лакомство.

В итоге ограничиваюсь стаканом молока и пачкой крекеров, выруливаю из-за стойки и направляюсь к не успевшим ретироваться новым знакомцам.

На самом деле, не люблю навязывать свое общество, но я схожу с судна не сегодня и не завтра, нужно же как-то налаживать контакт.

— Можно к вам присоединиться? — спрашиваю для проформы, а сам уже отодвигаю ногой стул и устраиваю на краю стола свои богатства.

На этот раз оба члена экипажа "Ласточки" смотрят на меня неодобрительно. Кажется, я им все-таки помешал.

Под этими недобрыми взглядами отпиваю из стакана, начинаю хрустеть крекером. В общем, чувствую себя как дома.

— А кто у вас занимается закупкой продовольствия? — задаю насущный вопрос до того, как терпение парней закончится, и они оставят меня на камбузе в компании сухпайков и странной замороженной зеленой субстанции.

Я вовремя, Норман как раз начинает вставать, и мой вопрос застает его врасплох.

— Я, — отвечает с вызовом. Понятно, его вежливости хватило лишь на приветствие.

Томас хрипло усмехается.

— Пацан, видимо, хочет посоветовать тебе поставщика.

Дарю ему укоризненный взгляд — очень смешно. Никогда не даю советов в том, в чем не разбираюсь.

Норман все же встает, задвигает стул обратно. Я еще ничего не сказал, но, кажется, вопрос как таковой ударил по его самолюбию.

— Не нравится — не ешь, — отвечает он. — Мы ограничены в финансах, так что не до изысков.

— Что вы, я не с претензией, — заверяю, продолжая хрустеть крекером, — никогда не ел ничего подобного.

Молоко полпроцентной жирности с пятилетним сроком хранения — просто находка: ни вкуса, ни запаха. Хотя бы жидкое, и на том спасибо.

Норман направляется к выходу. Томас, наконец, ставит опустевший стакан на стол и тоже встает, но задерживается. Опускает тяжелую ладонь мне на плечо, поднимаю на него глаза, чувствую запах крепкого алкоголя.

— Парень, — доверительно сообщает Томас, — твое дружелюбие здесь никому не нужно. Не трать силы.

Какая неожиданная забота.

Смеряю его взглядом: глаза не менее мутные, чем та дрянь, которую он все время пьет.

— Я учту, — выдаю с улыбкой.

Не могу разобрать, он меня искренне предупреждает или угрожает? Мне не нравится его пристрастие к бутылке, но это личное дело каждого, а в остальном — Томас кажется славным парнем.

Я вообще на полном серьезе считаю, что найти общий язык можно с каждым, просто с некоторыми на это требуется больше времени. По шкале от одного до десяти "девятку" по сложности в установлении контакта присуждаю любителю ножиков — братцу Ди. Томасу — от силы "шестерку".

— Учти, — удовлетворенно кивает лысеющий блондин и уходит. В отличие от своего приятеля, он не удосуживается поставить стул на место.