Счастливчик

Задумчиво провожаю его сутулую фигуру взглядом. Ну и компания мне попалась — скучно точно не будет.

Допиваю отвратительное молоко залпом, встаю, аккуратно приставляю стулья к столу. С тоской осматриваю опустевший камбуз. Уныло тут, как ни крути. Только вряд ли, если я попробую что-то изменить, команда "Ласточки" воспримет это с энтузиазмом.

По крайней мере, пока.

* * *

В коридорах горит приглушенный свет, создавая иллюзию планетарной ночи. Интересный нюанс — капитан корабля скрытый романтик?

Спать совершенно не хочется, хотя надо бы. Это был чертовски длинный день.

Прогуливаюсь по пустым палубам. Везде все то же запустение, что мне уже довелось наблюдать на борту "Старой ласточки".

Мой отец считал "Прометей" не только вторым домом, но и своим детищем, заботился о нем, холил и лелеял. После его смерти эту эстафету перехватил новый капитан, дядя Эш. Роу же, кажется, не просто не любит свой корабль, а будто винит в чем-то.

Прохожу мимо одного из складских помещений, дверь вышла из паза и перекосилась. Пока никого нет, потакаю своему любопытству, достаю из кармана миниатюрный фонарик, с которым никогда не расстаюсь, и свечу в темноту.

Луч фонаря выхватывает во мраке стеллажи с пустыми пыльными полками — помещением явно давно не пользуются.

Свечу на пол и удивленно моргаю, увидев целую груду роботов-уборщиков. В полумраке они напоминают мертвых выпотрошенных жуков с поломанными лапками. Разбитые, помятые, с торчащими в разные стороны проводками — гнетущее зрелище. Особенно для меня.

Люблю все собирать и чинить с самого детства. Вот и сейчас руки прямо-таки тянутся отогнуть дверь, чтобы расширить проход, пробраться внутрь и вытащить несчастных роботов на свет. Уверен, смогу их починить, стоит вооружиться нужным набором инструментов…

Но убираю фонарь в карман и отхожу от манящей двери. Самоуправство на чужом корабле не поможет мне в установлении дружеских отношений с его экипажем.

Прохожу мимо, поднимаюсь на палубу выше, направляюсь в нос "Старой ласточки".

Коридоры по-прежнему пусты, меня никто не окликает и не останавливает. Я со спокойной совестью разгуливаю по кораблю, передвижения по которому капитан так убедительно грозился мне ограничить.

В темноте смотровая палуба ничем не отличается от той, что находится на борту "Прометея". Иллюзия полная.

Помню, как впервые побывал на папином корабле. Мне было восемь, только-только улеглась шумиха вокруг имени Морган. Ей самой, наконец, разрешили покидать поверхность планеты, и она взяла меня с собой, чтобы навестить старых друзей, которые как раз вернулись с задания. К тому времени, я уже был знаком почти со всем экипажем "Прометея", время от времени приезжающих к нам в гости, но на борту настоящего космического корабля мне довелось побывать впервые.

Помню восторг от своего первого посещения смотровой палубы и уже тогда прочно поселившуюся в сердце уверенность, что я непременно буду летать. Тот, кто хоть раз протянул к космосу руку, уже никогда не сможет жить без него.

Потом были множество полетов на катерах, на громоздких рейсовых кораблях, постоянные посещения "Прометея", на котором меня принимали как родного. Но того первого ошеломляющего ощущения, посетившего меня при первом знакомстве с космосом, больше не было.

— Что ты здесь делаешь? — резкий оклик вырывает из воспоминаний, возвращая из детства в реальность.

Когда глаза привыкают к темноте, замечаю на одном из диванов Дилайлу. Она одна и явно не рада компании.

Пожимаю плечами.

— Твой отец меня не запирал. Осматриваюсь.

В темноте вижу только ее силуэт и блестящие глаза.

А вот с Ди совсем другая история. Первое впечатление от близости к космосу потускнело и превратилось в нечто привычное уже во второй раз, а при виде Дилайлы мое сердцебиение до сих пор учащается точно так же, как когда я увидел ее в аудитории ЛЛА.

Ди опирается ладонями о край дивана, подается вперед с явным намерением встать и уйти. Раздумываю, стоит ли опять пытаться ее удержать, но она сама меняет решение. Остается, расслабляется, откидывается на спинку, перекидывает ногу на ногу.

— Чего тебе от нас надо? — спрашивает холодно и требовательно.

Нет, можно не надеяться, она осталась не ради той беседы, которой бы мне хотелось и к которой так располагает вид с погруженной во тьму смотровой палубы.

— Я же сказал, хотел помочь.

— "Потому что мне понравилась ваша дочь", — передразнивает Дилайла.

Усмехаюсь, пользуясь темнотой. Она все-таки внимательно меня слушала и запомнила.

— Ну, в общем, да, — не отрицаю.

Осматриваюсь, надоело стоять столбом перед сидящей девушкой. Но второй диван далеко, а что-то подсказывает, что, если я решу присесть рядом, Ди воспримет это как угрозу своему личному пространству и точно уйдет. А я предпочитаю-таки ловить подходящие моменты. Поэтому сажусь прямо на палубу, скрестив ноги.

Дилайла следит за моим перемещением, складывает руки на груди, принимая закрытую позу.

— Для тебя это все развлечение? — задает новый вопрос. То, что она со мной разговаривает, расцениваю как несомненный прогресс в наших отношениях.

— Приключение, — поправляю.

Ди фыркает.