Счастливчик

Это уже стало почти привычным. Яркая голубая вспышка, треск, запах озона и… аплодисменты. Ростовцев тоже очень рад был встрече – мужчинам по очереди пожал руки, а женщин – поцеловал в щечку. Редькина он оставил напоследок, потому что не терпелось узнать результаты своей деятельности за предыдущее девятилетие. Однако после общения с ним настроение вмиг упало ниже корня ближайшего дерева.

– Рома, кто сейчас рулит? – обняв друга, прошептал Веня.

– Сидоров, – привычно ответил тот.

– Как?!

– Потом расскажу – пойдем на поляну, – предложил Редькин.

Ростовцев все же с удовлетворением констатировал, что видимых изменений в интерьере не произошло. На своем месте стоял вроде тот же самый автобус, да и униформы на артистах тоже не наблюдалось. Ассортимент напитков и закуски тоже практически не претерпел изменений. По крайне мере в тех же бутылках сверкал на солнце коньяк с тем же наименованием…

– Как насчет коньячка, Вениамин Сергеевич? – откупоривая новую бутылку «Кремлевских звезд», поинтересовался Вадим.

– Да, без проблем, – пожал плечами Ростовцев.

Вы сейчас из какого года к нам прибыли?… – решила уточнить Эльвира.

– Час назад об этом говорили, Семеновна, не помнишь что ли? – оборвала ее директриса. – Из двенадцатого он выскочил. Так, Вениамин?

– Совершенно верно, Зоя Федоровна. Мне самому интересно узнать, как вы поживаете. Как страна? Какая сейчас международная обстановка?

– Как сказал товарищ Сидоров, политическая обстановка в мире усугубляется…

– Кто сказал?! – второй раз не поверил своим ушам Веня.

– Сидоров Олег Васильевич, президент Советского Союза.

– Давно он в этой должности?

– Четыре года как, – без особого энтузиазма ответил Редькин. – С тех пор как сместили Петрова. Мы в прошлое твое посещение обсуждали данный вопрос?

– Да. Тогда срок был – шесть лет. Тогда Сидоров сменил непосредственно Горбачева. Я сделал все, что мог. Его вообще не должно было быть…

– Парни, о чем это вы? – встрял вдруг Безумный.

– Это мы о своем, – отшил его Рома, приложив палец к губам. – О погоде.

– Вениамин, – подала голос директриса. – Вот вы… ты спрашиваешь, как мы тут живем. Ты же ведь утром приехал сюда с нами – наш актер, молодой, красивый… о, господи…

Зоя Федоровна замолчала, уставившись на Ростовцева.

– Не отвлекайтесь, продолжайте, – успокоил ее Веня.

– Ну, так я и говорю – неужели ты со своими этими перемещениями и старениями все забыл? Ничего же не поменялось!

– Поменялось, Зоя Федоровна. Еще как поменялось. Что-то вот обратно никак не меняется, несмотря на все мои старания.

– И что же было не так, Вень? – заинтересовался худрук.

– Главное отличие состояло в том, что не было Советского Союза. И уже давно…

– Не может быть!

– Как это возможно?!

– Что-то я не припомню такого…

– Врешь!

Последний и самый радикальный возглас исходил от Макса. Мало того, он опять схватился за телефон. Мобильник точно отличался от того, что Веня видел здесь час назад. Он был более примитивным – дисплей почти отсутствовал, зато весь корпус был усеян разноцветными кнопками.

– Куда звонить собрался, «Безумный»? – зашипел Редькин.

– Куда надо! Здесь ставят под сомнение существование моей родины.

– Никто ничего не ставит, – вмешался худрук. – Просто рассматриваем исторические варианты. Веня, продолжай, а ты, Макс, убери трубку.

– Советский Союз прекратил существование в девяносто первом году – в том самом, в котором я родился. Как бы курьезно это здесь не звучало. Вместо него появились пятнадцать новых стран. Потом, кстати, аналогично распались Югославия и Чехословакия. Распад Союза происходил очень болезненно, хотя и бескровно. В отличие от Югославии, мы обошлись без войны. В девяностые годы экономика практически рухнула. В большей степени это коснулось промышленности. Подобное происходило во всех вновь образовавшихся странах. Мы с вами, стало быть, жили в России. В нулевых годах ситуация стала выправляться, но затем начались новые, кризисные проблемы. Мой дед, которого я очень уважал, всегда говорил, что страну можно было не разваливать, а потихоньку проводить рыночные реформы. Отец тоже придерживался такого же мнения. В пример они приводили Китай. Поэтому, когда я попал в прошлое и понял, что могу влиять на развитие страны, стал делать так, чтобы сохранить Союз. Мне казалось, что это возможно и у меня все получится. И у меня получилось. Но я не учел… как бы это правильно выразиться… роль личности во всей этой истории. Дьявольщина лезет со всех дырок. Ты понял, Рома, о чем я говорю?

– Конечно. Надеюсь, Вень, не все еще потеряно?

– Не все, но шансов исправить мало. Дело в том, что я сейчас не у дел. В прошлом году ушел на пенсию. Связи, правда, остались. Никак не могу понять, как ему удалось опять вылезти наверх. Это ж надо было… изощриться.

– Вениамин, не отвлекайся от главного. – напомнила директриса. – Расскажи, как же все-таки в твоем мире существовал наш театр и все мы?

– Нормально существовал. Без зрителей мы никогда не оставались. Часто даже случались аншлаги. Иногда гастролировали, иногда просто проводили групповые выездные мероприятия.

– А кто утверждал репертуар?