Счастливчик

– Никто. Мы сами решали, что нам ставить, а что – нет. Ну, если говорить о личности, то утверждал, наверное, Вадим.

– А как же партия?

– Никак. У нас, по-моему, были всего два партийца. Это вы, Зоя Федоровна – член Единой России и Кирилл – член Либерально-Демократической партии.

– Ничего себе, – присвистнул Редькин, – а как же наша направляющая и руководящая?

– Ты имеешь в виду Коммунистическую? Она – одна из многих. В последних выборах в Государственную Думу принимали участие более десяти партий. Коммунистических там было даже две.

– Дума была при царе, – подала голос Эльвира. – У нас – Верховный Совет народных депутатов.

– Я так понимаю, – огрызнулся Рома, – что Дума не все законы принимает, а которые принимает, то большинством голосов, а не единогласно.

– Такого не может быть, – ответила костюмерша.

– Это действительно так, – подтвердил Ростовцев.

– Вениамин Сергеевич, в… ваше время… в театре хоть кто-нибудь квартиру получил? – перевела разговор в практическое русло Ирина.

– Многие, – ответил на удивление всем Веня. – В том числе и ты, Ириш. Только не получили, а приобрели.

– Как это? – засмеялась Синицына. – Где же я денег столько взяла?

– Я в курсе твоей квартирной истории, – успокоил ее Ростовцев. – Часть тебе дала твоя бабушка, ее, кажется, Дарьей зовут, часть ты заработала, а остальное – ипотека.

– Что это за зверь такой? – поинтересовался Кирилл.

– Это вроде кредита. То есть в банке можно взять на квартиру деньги под проценты и до окончания выплат та остается в залоге. Но ты в ней живешь, как в собственной.

– И что, можно выплатить?

– Можно. У тебя сразу появляется стимул больше зарабатывать. Ты, Ир, в два раза чаще стала ездить по концертам.

– Что такое зарабатывать? – удивился Вадим. – У нас же ставки.

– И у нас… были ставки. Только фиксированная зарплата касалась собственно работы в театре. Да, и то, если спектакль хорошо шел, устраивали дополнительные представления. А вот гастроли и выездные мероприятия давали хороший дополнительный заработок. По крайней мере, автомобили все заработали на выездах…

– Какие автомобили? – округлил глаза Редькин.

– Ну, тебе, Рома, с такой женой можно было бы вообще не ездить. У него супруга – начальник Управления Почты России по Санкт- Петербургу…

– Я не понял, по какому Санкт-Петербургу?! – опять взвился Макс, пытаясь достать мобильник.

– Забыл сказать, что Ленинград переименовали в Санкт-Петербург…

– Совсем старикан заврался, – возмутился «Безумный». – Может быть, ты еще скажешь, что и Свердловск в Екатеринбург переименовали?

– Так и есть, – ответил Ростовцев. – И Калинин в Тверь, и Куйбышев в Самару, и Горький в Нижний Новгород, и многие другие.

– Вень, а я тебе реально верил, – сокрушенно проговорил Редькин. – У меня жена на самом деле в Собесе работает. Так у меня зарплата больше, чем у нее.

– Ты неоднократно рассказывал, как в середине девяностых сам уговорил ее перейти на работу в Почту России. Сейчас на своей должности она зарабатывает раз в двадцать больше тебя. Потому среди коллектива у тебя самая крутая машина из Японии – Тойота Лэнд Круизер двести.

– А у меня? – сгорая от любопытства, спросил Вадим.

– У тебя – Ауди А-шесть из Германии.

В последующие десять минут Веня наблюдал, как взрослые вроде дяди и тети прыгали и с нетерпением тянули руки, чтобы узнать, какой же у каждого из них автомобиль. Когда закончили с машинами, принялись выяснять, кто и куда в последнее время выезжал на отдых. Картина с прыжками и руками при этом повторилась.

По окончании увлекательного аттракциона вперед выступил Рома и выразил общее мнение:

– Веня, твою мать, какого хрена ты нам все это испортил?!

– Во-первых, я хотел, как лучше, а во-вторых, в том мире хватает и недостатков.

– Давай, дружище, вначале выпьем, а уж потом поговорим о грустном. Думаю, что теперь ты вряд ли чем нас успокоишь.

И действительно, никакие аргументы Вени об уверенности в завтрашнем дне, о самодостаточности страны, о мощи социалистического лагеря не смогли компенсировать коллегам «горечь утраты» вроде бы даже уже имевшихся материальных ценностей. С доводами о преимуществе социализма реально был согласен лишь Макс.

Однако Ростовцев был доволен тем, что всю дискуссию ему все же удалось перевести в некую шутку. После очередного тоста, который был напутственным, веселая толпа двинулась к камню. Поравнявшись с первыми деревьями, Веня почувствовал сверлящий взгляд в спину. Он резко обернулся и увидел на краю поляны человека. Нет, это был демон! На него невозможно было смотреть, но и нельзя было отвести взгляд. Так не должно было продолжаться, потому что напряжение нарастало. Покачнувшись, он на мгновение опустил глаза. Редькин, идущий рядом, подставил руку. Когда Веня вновь взглянул на поляну, там уже никого не было.