Счастливчик Леонард

— В самой Сагании об этом и подумаем, — облегченно выдохнула Клер. — Зачем раньше времени всякими пустяками голову себе забивать?

— Нет. — Я был безжалостен и категоричен. — Необходимо выбрать его сейчас, чтобы ты успела проникнуться самим фактом его существования. Иначе сагхи почувствуют фальшь, и тогда у нас, и прежде всего у тебя самой, возникнут большие проблемы.

— И что, мне придется делить с ним ложе?

— Это уже как твой господин решит, — пожал я плечами.

— А кто его должен выбирать? — не унималась Клер. — Вы будете голосовать, кидать жребий или я могу сделать это сама?

— Не сможешь выбрать сама, придется нам проголосовать. Или кинуть жребий.

Все время нашего разговора и Головешка, и Блез озадаченно молчали.

— Ну, не знаю, не знаю… Тогда я, наверное, выбираю тебя.

Попробовала бы ты выбрать кого-нибудь другого!

— Все-таки я с тобой уже два раза ложе делила.

Один, Клер, один! Не надо путать меня с каким-нибудь там Альбертом, который, я в том абсолютно уверен, как мужчина мизинца моего не стоит!

— Мой господин, мне уже идти в опочивальню? — Клер выглядела бы воплощением смирения, если бы не глаза, выражение которых не сулило мне ничего хорошего.

— Не торопись: никуда она от нас не денется. Сейчас расскажу такое, что у вас всех дух захватит! Увидел я в кузнице…

Глава 5

— Ты о механическом человечке? — поморщила носик Клер. — Тоже мне новость! Мне о нем Талк сказал.

— Какой механический человечек? Кто такой Талк? — посмотрел на нас Блез.

— Талк — местный деревенский дурачок, — начал объяснять я. — Сопли у него ниже подбородка, плешивый и сам весь какой-то урод уродом. А механический человечек совсем здесь ни при чем, — повернулся я уже к Клер, явно намеренной защищать Талка, который если и не был красавцем, то уж не урод точно.

И на дурачка он нисколько не похож. Но, очень надеюсь, после такого описания Клер близко к нему не подойдет, иначе что о ней Головешка с Блезом подумают?

— А что тогда «при чем»?

— При чем — вот эта штука. — С этими словами я вынул из кармана и положил на стол небольшой круглый предмет, который тут же пошел по рукам.

— Самая настоящая, не подделка, — изучив его, уверенно кивнул Головешка. — Кстати, выглядит как новая.

— В кузнице их около дюжины валяется, — небрежно заявил я. — Можно сказать, кузнецы спотыкаются о них.

Относительно «дюжины» приврал — только две их и видел. К тому же как можно споткнуться о такую мелкую вещь? А сказал я так, чтобы привлечь внимание Клер, которая, как мне показалось, слишком часто поглядывает в окно. Уж не Талка ли она пытается там высмотреть?

«Да и вообще, стемнеет скоро», — с этой мыслью я подошел к окну и решительно задернул на нем занавеску:

— Не люблю, когда снаружи пялятся.

Блез понятливо кивнул: вечереет, в доме пора зажигать светильник, а сидеть у окна, когда тебя будут видеть все, а ты — никого, не стоит. Пусть и нет у нас здесь врагов, но береженого боги берегут. Головешка протянул руку, поправил занавеску, чтобы даже щелочки не осталось. И лишь Клер, посмотрев на меня так, будто прочла мои мысли, скорчила гримаску. Но промолчала. Вернее, сказала, но совсем другое:

— И чего в ней такого особенного? Пуговица да пуговица.

Ну вот, зря старался. Хотя чего тут не ясного? Клер с нами недолго и потому многого еще не знает.

— Что на ней изображено? — спросил у девушки Блез.

— Клевер с четырьмя листиками, — ответила она. — И еще какие-то буковки. Мелкие, пусть их лучше Лео прочтет. У него глаз острый — все перья на орлиной попе даже высоко в небе может пересчитать.

Я поморщился: не на попе, а на крыле. И читать мне нужды нет, ибо и без того точно знаю, что на ней написано: «Террис террас». По поводу того, что это значит, существует множество разногласий, но самое распространенное мнение: «Возвышай возвышенное».

— И еще она какая-то тяжеленькая. Как будто не одну держу, а целую пригоршню.

— Вот! — со значением поднял я палец. — Тед, и все же проверь ее на всякий случай.

Головешка взял пуговицу из рук Клер, подбросил ее на ладони и хотел уж было закинуть в жбан с пивом, когда передумал. И правильно сделал: пуговица в стольких руках успела побывать… Да и подобрал я ее на полу. Меж тем Головешка допил свое пиво, освобождая глиняную кружку, наполнил ее водой, поставив на стол перед Клер. После чего вложил пуговицу девушке в ладонь и сказал:

— Бросай ее туда.

Клер кинула пуговицу в кружку и озадаченно обвела взглядом всех находящихся за столом: пуговица, которая должна была утонуть, спокойненько себе плавала на поверхности.

— Попробуй ее утопи, — посоветовал Блез.

Деталь одежды, несмотря на свой вес, тонуть упрямо не хотела.

— А почему она не тонет?

— Потому что тонко чувствует натуру человека, — с самым серьезным видом начал объяснять я. — Недаром же она осталась от Прежних. Ты вредная, и она стала такой же, потому и тонуть не желает, хотя ей положено.

— Тогда сам попробуй: ты нисколько не лучше, — заявила девушка, передавая пуговицу мне.

Я лишь пожал плечами. Булькнув, пуговица скрылась под водой. Достав ее, протянул Клер:

— Теперь снова ты.