Счастливчик Леонард

Стражник посмотрел на меня, на Блеза, на самого Головешку, дольше всего задержавшись взглядом на хлопотавшей возле раненого Клер. По нему было видно, что впечатление мы не произвели: явно из тех бродяг, на которых никакого внимания не хватит. Вот если бы на месте Головешки оказался какой-нибудь купец, тогда другое дело, тогда можно было бы и усердие проявить.

— Точно он не сам его потерял?

— Ага. Заодно и ударил себя ножом в живот.

— И такое случается. А ну-ка, разойдитесь! — зычно гаркнул стражник собравшейся вокруг нас толпе. — Балаганы не здесь. — И, обратившись снова ко мне: — Лекарь вон там живет, — наградив при этом презрительным взглядом: откуда у вас, бродяг, деньги на него сыщутся? Живете в канавах, там же и подыхаете. После чего и вовсе потерял к нам интерес.

Лекарь нам не нужен, у нас есть Клер, и, если она не поможет, сомневаюсь, что кто-нибудь другой сможет это сделать.

Найдя взглядом ранившего Головешку человека, я кивнул ему: запомнил тебя хорошо. В ответ он лишь пожал плечами, усмехнулся и неспешно скрылся в толпе. Попытаться его задержать? Два года, проведенных в воровской общине Ганта, не были лучшими в моей жизни, но дали мне многое. Мне не позволят этого сделать — он здесь не один. К тому же, в отличие от меня, город знает превосходно.

— Как он? — с тревогой спросил я у Клер, когда та вышла из комнаты, в которой лежал раненый Головешка.

— Хорошего мало, — сообщила она. — Ему теперь покой нужен. Придется нам здесь недели на две задержаться, раньше я его на ноги не подниму.

— А если на телеге?

— И откуда на нее теперь взять денег? Будем гнумбокс продавать?

Этот почти волшебный аппарат — единственная наша ценность. Не имея его, не сунешься во множество мест, что резко ограничит наши возможности. Неплохую цену за него можно получить и в Арденье, но как же не хочется с ним расставаться! Есть еще чудесная стекляшка Головешки. Но она — товар настолько специфичный, что охотников может и не найтись.

— Так все-таки можно его на телеге везти?

— Ну, если слишком ее не гнать и подстелить, чтобы на ухабах болью в ране не отдавалось…

— Блез, присмотри здесь. И без крайней нужды постоялый двор не покидайте.

— А сам что?

— Пойду прогуляюсь.

— Ты уж поосторожней там, — попросила меня Клер.

— Неужто волнуешься за меня?

— Еще чего! Иди, если собрался. — И девушка с самым равнодушным видом от меня отвернулась.

Гулял я долго, успев и город осмотреть, и заглянуть во множество разных мест, а посему вернулся только в сумерках. И сразу же наведался в комнату к Головешке, чтобы обнаружить его спящим.

— Все нормально?

Клер прилегла на соседней кровати. Но не спала, а просто лежала, вероятно, о чем-то задумавшись. Или замечтавшись о графе, который, разыскивая ее, мечется по всей Арденье, в то время как самой ей приходится сидеть взаперти.

— Нормально. Повезло Головешке: ничего важного внутри не задето, он даже поел немного. Сейчас главное, чтобы внутреннее воспаление не началось. Я все сделала, чтобы оно не случилось, но риск всегда есть.

— Ну вот и отлично. Тогда готовьтесь, утром отсюда отчалим.

— Продавца на гнумбокс нашел?

— Обойдется без этого.

Когда Клер, заслышав наш с Блезом разговор, наведалась в соседнюю комнату, она застала нас режущими на кусочки свинцовый брусок. Некоторое время девушка с любопытством за нами наблюдала, затем поинтересовалась:

— Лео, никак ты решил в алхимики податься: свинец в золото обратить?

— Не в золото — в серебро. В золото не получится: в кошеле Головешки его не было. Иди лучше отдохни перед дорогой, выедем рано, еще до рассвета.

Клер послушно вышла из комнаты, но, когда мы с Блезом, закончив приготовления, попытались незаметно покинуть наше пристанище, она появилась снова:

— Лео, ты куда это на ночь глядя?

Не «ты», а «мы», поскольку уходит еще и Блез.

Довольно невежливо я отодвинул Клер в сторону, открывая себе проход. Девушка взрослая, пора бы уже и понять, что существуют мужские дела, куда женщинам лучше не лезть. И вообще знать о них как можно меньше.

— Скоро буду. И не забудь: как только вернемся — сразу уедем. Да, вот еще что. — И я вложил ей в ладонь два золотых талера. Единственных у меня, оставалось только полпригоршни меди.

Мой, так сказать, неприкосновенный запас, который пошел бы в ход только в самых отчаянных обстоятельствах. Сейчас они были не то чтобы совсем уж отчаянными, но мы с Блезом можем и не вернуться. И тогда два этих талера решат для Клер сразу много проблем. Каково ей будет одной в незнакомом городе, с раненым на руках?

— Арбалет забыл. — Клер поняла все без слов.

— Без надобности: надеюсь, мне и кинжал не понадобится.

«Ну волнуешься же ты, хорошо вижу! И чего бы не сказать: „Лео, постарайся остаться в живых!“ А затем поцеловать. Долго и нежно. Вон даже Блез на всякий случай вышел в коридор, тонко прочувствовав момент».