Счастливые бывшим не пишут

Марк взял ещё несколько дней, чтобы побыть с ними подольше. Аня помогла ему поменять билет. Они ездили к её маме, и та даже не расплакалась. Были у сестры. Марк подержал на руках новорождённую малышку и испытал такой восторг, что окончательно решил: он готов стать отцом.

В аэропорт приехали пораньше: Марк не любил торопиться, Аня любила вокзальную суету, мама соскучилась по людям, а Ярослав приехал сам и уже ждал их у входа.

Что бы ни было на уме у Ярослава (может, хотел представиться Марку, может, показать, что настроен серьёзно, может, и то и другое), Марк был рад, что он приехал, и даже остался приятно впечатлён. Ярослав и на мамину стройку обычно приезжал в костюме с иголочки и отглаженной рубашке (он всё же руководитель, работала на объекте одна из его бригад), а тут и подавно выглядел респектабельно. Спокойный, рассудительный, ответственный, не душный.

— Шикарный мужик, — шепнула Печенька.

Но Марк сказал бы иначе. Ярослав был из тех мужчин, про которых говорят «за ним как за каменной стеной». Марк всегда хотел быть именно таким, хотя, казалось, должен стремиться походить на отца. Но отца Марк боготворил, а богам, как известно, хорошо поклоняться, но плохо с ними жить.

То, что рядом с мамой такой человек, как Ярослав, наполняло Марка смешанным чувством благодарности, гордости и… свободы. Эгоистично, конечно, но как же хорошо, когда у родных всё хорошо и можно за них не беспокоиться.

Но как бы рано они ни приехали в аэропорт, пришла пора расставаться.

— Люблю тебя, Печенька, — обнял он свою невесту.

Если бы он только мог разорвать этот чёртов контракт раньше, чем через полгода, если бы ему не приходилось работать в чёртовом Стамбуле, он бы не сдвинулся с места. Но он был связан по рукам и ногам условиями договора, штрафом, обязательствами.

— Я прилечу в следующие выходные, — пообещал он.

Аня кивнула. Поцеловала его на прощание. Махнула рукой, проводив до таможенной зоны.

Она так и не сказала про беременность. Но, может, она и не была.

Кинув сумку на багажную полку, Марк занял место у прохода. Весь ряд был пуст.

Заткнул уши наушниками. Отвернулся к окну.

«А может, к чёрту контракт, — малодушно думал он. — Да, там вписана какая-то сумасшедшая сумма неустойки и что-то там ещё, но, может, он мог бы…»

Его постучали по плечу.

— Не пропустите? На моё место.

— Да, конечно, — поднялся Марк машинально, повернулся и… онемел.

Она заняла среднее сиденье, беззаботно засунула в спинку ноутбук, расстегнула куртку.

— Не поможешь? — протянула ему рукав.

— Да, конечно, — спохватился Марк, помогая ей снять верхнюю одежду.

— Бросишь наверх?

И он бросил, а потом сел рядом. Растерянный. Потрясённый. Ошарашенный.

— Ань, что ты здесь делаешь?

— То же, что и все, — пожала она плечами. — Лечу в Стамбул.

— Ты… — тряхнул головой Марк, едва сдерживая улыбку. — Взяла отпуск?

— Я перевелась на работу в наш Стамбульский офис. Ярослав привёз мой чемодан. Маму я предупредила. А билет… его же я помогала тебе покупать.

— О, боги! — ударился Марк головой о подголовник. — А я не знал, что придумать. Уже решил уволиться к чёртовой матери, выплатить неустойку и вернуться.

Она протянула руку. Он сжал её в своей ладони.

Чёрт, ну если она не беременна, то теперь точно будет, решил Марк.

— Хотел тебя спросить, — сказал он, когда самолёт набрал высоту. — Может, нам пора подумать о детях?

— Что именно подумать? — улыбнулась Аня.

— Я — за, — ответил Марк.

— А я — ужѐ, — засмеялась она.

— Ты…

— Угу, — она кивнула.

— Да, — жёстко ударил он по воздуху кулаком. Закрыл глаза. Выдохнул. Приоткрыл один глаз. — Печенька, я уже говорил, что люблю тебя?

— Не могу вспомнить, эта беременность… — театрально коснулась она виска.

Он прижался губами к её волосам.

Они вместе летят в Стамбул. Она ждёт от него ребёнка. И почти девять месяцев можно не предохраняться. Это просто праздник какой-то!

Нет, эта чёртова жизнь определённо удалась!

73

Ещё никогда Стамбул не был так прекрасен, как этим летом.

Паром, как обычно, отчаливал от пристани. Полоумные чайки, как обычно, орали и носились над Босфором. Дождь сменял солнце, солнце — дождь. Работа привычная и понятная, пусть скучная, но ведь не доставляла хлопот. И всё это радовало.

Просто потому, что Она была рядом. А их малыш рос.

Каждый день Марк вёз Анну на работу, каждый вечер забирал, и они возвращались домой, в их уютное гнёздышко на Набережной с видом на Босфор, Галатский мост и Старый город.

И на вопрос, который он задавал себе каждый день, когда жил здесь без Неё: зачем он снял эту квартиру с видом на залив, огромной кроватью и просторным застеклённым балконом, где стоял обеденный стол, сам собой возникал ответ. Потому что всегда думал, что они будут жить здесь вместе, даже если не отдавал себе в этом отчёта.

Когда мир погружался в темноту, она зажигала свечи, он накрывал ужин. И сидя за столом (он с бокалом вина, она — с бокалом гранатового сока), кусали по очереди кюфте — маленькие котлетки из свежего ягнёнка, завёрнутые в лист салата в булке, купленные на ужин с тележки.