Счастливые дни во Флоренции

Лючия прошла вперед. Туго обтянутые тканью ягодицы оказались прямо у него перед глазами, и он отвел взгляд. Его больше интересовало выражение ее лица, когда она увидит фреску.

Он улыбнулся, когда она замерла перед росписью на стене.

– О… не может быть!

– Я сказал приблизительно то же самое.

Она подняла фотоаппарат, потом опустила и подошла ближе.

– Она была под обшивкой? Как долго?

– Не могу сказать точно, – тряхнул головой Логан. Он кивнул в сторону горы деревянных панелей. – Этим доскам лет триста-четыреста.

Она покосилась на груду мусора, опять подняла взгляд на фреску, но на этот раз принялась делать снимки. С этими изображениями ей и предстояло потом работать.

Отложив камеру на пол, Лючия подняла несколько кусочков глины, отвалившихся от стены. Собрав их в пластиковый пакет, она положила его в сумку. Затем она подошла так близко к стене, что ее нос почти касался фрески. Рука потянулась к изображению и застыла в нескольких дюймах.

– Я вижу каждую деталь, каждый мазок краски, – тихо произнесла она. – Ощущаю каждое движение мастера. Какой же кистью он пользовался, раз мы видим каждый тонюсенький волосок? Потрясающе.

Логан с интересом смотрел, с каким восторгом она разглядывает его находку. Это оказалось неожиданно волнующим. От него не укрылось выражение одновременно любопытства и восторженного изумления на ее лице. От осознания того, что Лючия сейчас здесь перед ним, стоит ему протянуть руку, и он коснется ее, по его телу пробегала дрожь. В голове вспыхивали картинки прошлого. Она была такой, какой он ее любил. Прекрасная, страстная девушка, мечтающая жить полной жизнью. Когда они познакомились, она была тихой и скромной – результат воспитания. Учеба во Флоренции превратила ее в красавицу, которую он полюбил с первого взгляда. Для молодой женщины атмосфера искусства, ярких огней и восторженных взглядов оказалась целительной. Она расцвела. А их встреча еще больше тому способствовала. Первое, что приходило в голову при мысли о Лючии, – связывающая их страсть. И хотя ему не хотелось в этом себе признаваться, он испытывал ее и сейчас, двенадцать лет спустя. Что-то в ней всегда лежало на поверхности, это было просто понять, но что-то скрывалось за множеством дверей, и до этого невозможно было добраться. Там же была скрыта тайна их расставания. Каждый человек переживает горе по-своему, но все же Логан не мог понять, почему она не хотела поделиться с ним, не пожелала довериться ему. Впрочем, он вел себя так же.

Он резко выдохнул:

– Что скажешь?

– Фреска создавалась по секциям. Грунт наносился частями, так работал Микеланджело в Сикстинской капелле.

Логан посмотрел на нее с сомнением:

– Полагаешь, это работа Микеланджело?

– Нет, конечно, – рассмеялась Лючия. – Нет. Просто мастер применял ту же технику. Микеланджело использовал другие оттенки для передачи цвета кожи. – Она немного отстранилась. – И драпировка одежды. Нет, это однозначно не его работа.

Лючия сделала еще несколько снимков и повернулась к Логану.

– У меня есть программа в компьютере, с помощью которой я могу обработать эти фотографии. Она выдаст нам имена наиболее вероятных авторов.

– Мне кажется, ты справишься и без нее. Где же твоя интуиция?

Лючия задумчиво покачала головой:

– Я не вполне уверена… Но предполагаю несколько вариантов.

Однако Логан не отступал.

– Но ты предполагаешь, что… – Он намеренно не закончил фразу, предоставляя эту возможность ей.

Лючия поправила волосы.

– Мне кажется, что это художник эпохи Возрождения, но не столь известный. Его имя Бурано. – Она смущенно улыбнулась. – Нечто похожее я видела на островах Венецианской лагуны.

Логан вскинул брови:

– Он был из Венеции?

Она кивнула.

– Тогда что он делал в Тоскане?

Она повернулась к стене и оглядела фреску.

– Это и мне интересно. Отсюда мои сомнения. Я могу ошибаться. В те времена непросто было проделать путь из Венеции в Тоскану, но нам обоим известно, что Возрождение начиналось именно в Тоскане, позже его центрами стали Флоренция и Сиена. В Венецию оно пришло еще позже. – Лючия прошла к выходу. – Дай мне время, я поработаю с программой и предоставлю ответ.

Логан согласно поднял руки.

– А что нам делать? – спросил он, когда Лючия была уже на пороге. – Время идет, а у меня много работы в часовне. Помимо этой стены.

Она внимательно посмотрела на него и кивнула:

– Позволь мне дать несколько рекомендаций, как лучше защитить ее от пыли при работе со штукатуркой и краской. Поверь, Логан, возможно, это уникальная находка.

Как она произнесла его имя! С какими интонациями! Когда-то он слышал это постоянно – последнее слово перед сном, первое утром – произнесенное в пылу страсти и с отчаянием. Он боялся признаться самому себе, как скучал по тем ночам и утрам. Ноги внезапно налились свинцом. Впрочем, Лючия не испытывала ничего подобного, судя по тому, как спешно она покинула часовню. Кто знает, как долго она здесь пробудет. Он может проснуться завтра и узнать, что она уехала.

– Не согласишься со мной поужинать? – крикнул он ей вслед.

– Что? – Она развернулась и посмотрела на него с удивлением. Пожалуй, даже с ужасом.