Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2

В чем же залог или особенность успеха Подвала, подтвержденного и проверенного временем? Только лучшие и, надо признаться, редкие образцы русского реалистического психологического театра награждаются понятиями «театр-дом» и «театр-семья». К Подвалу это относится в полной мере, отражает его здоровье и всячески ему способствует. Посвящение или крещение Подвалом было очень важным для каждого студийца. Ну не было никогда в подвальном театре никакой пакости. Дряни актерской не было. Даже когда один из подвальных людей стал осведомителем КГБ, то он как-то корректно этим занимался. Занимался, понимаешь… Авторханов, Солженицын и все другие запрещенные книги, которые я привозил студийцам из-за границы в семидесятые – восьмидесятые, постоянно читались и перечитывались в Подвале. Но никогда и ни у кого не возникало желания сказать об этом, обратить на это чье-то стороннее и недоброжелательное внимание – «Вы только посмотрите, что там делается!»

Почему нет в подвальном театре того же пьянства как тренда, хотя и есть кто-то, кто согрешит, но все равно это носит совсем другой характер? Люди стыдятся этого. А я за свою жизнь видел много такого в театрах… когда люди требовали индульгенции за свои некрасивые, дурные, нехорошие поступки, мотивируя это тем, что «вот, такая природа нашей профессии, мы тратим себя, мы сдираем с себя кожу, понимаете».

Духовное и душевное здоровье и есть такой – глупое слово – краеугольный камень нашего успеха… Может быть, отчасти на это здоровье повлияло то, что за свою длинную жизнь я ничего ни у кого для себя не просил. Хотя… Когда я говорю про театр… Как это не для себя? И для себя тоже, наверное…

Подвал – это эксперимент, который себя оправдал. Наверное, всем хочется, чтобы и у них так было. Какой-то неведомый секрет тут, несомненно, есть. Ведь не я один мог заниматься селекцией, и не я один имею возможность тщательного отбора. Но нет гарантии успеха, если в точности повторять все то, что сделал я… Потому что еще есть такая вещь, как фарт, удача. Моя ли бабушка Аня ворожила или кто-то еще… как бы это выразиться… Но почему даже КГБ, зная обо всем, что делается, не закрывал подвальный театр? А я скажу. Потому, наверное, что люди понимали, что в главном – в любви к этой земле – мало кто может с нами сравниться. Или в таких безнадежных, русско-российского происхождения мечтах и желании улучшать жизнь здесь, а не покупать для себя талоны на благополучную жизнь где-то.

В основе всего – потребность любить. Мы ведь довольно быстро притормозили, объехав Европу, Америку, Японию, Африку, вкусив прелесть и блага западной цивилизации. И стали ездить исключительно на Восток, а не на Запад. Запретная сладость заграницы была удовлетворена. Оказалось, что там и все хорошо, и все нормально. И все. Но дым отечества нам сладок и приятен. И это не изображаемое состояние души. Либо оно есть, либо его нет. Наверное, потому, что меня на самом деле интересует, как живут люди этой земли. Сказать, что это как-то специально насаждалось или воспитывалось, нельзя. Но я всегда все-таки учил молодых личным примером. По этому поводу у Сократа или у кого-то еще есть удивительные афоризмы, смысл которых в том, что объяснять – это одно, а показывать – другое… В Великую Отечественную, когда радиосвязь между самолетами обрывалась, в отчаянные, смертельные моменты командир звена или эскадрильи махал крыльями летучей машины своим товарищам, что означало «делай как я». С воспитанием все обстоит примерно так же.

А из потребности любить вытекает ответственность. Вообще, человек начинается с ответственности за кого-то и за что-то. И это опять-таки либо есть, либо нет, потому что ответственность можно только взять на себя, а никак не возложить…

Если размышлять далее… Конечно, я задумываюсь, как быть дальше… Как быть, когда меня не будет… И так далее. Но когда у меня все-таки бывает время озаботиться этим, то я прихожу к выводу, перебирая про себя человек пять-шесть из моих ученичков: «Не-ет, будет дело. Будет, будет, будет».

Сага о строительстве

После своего раннего инфаркта я вдруг осознал, что жизнь – самый главный подарок человеку. И мне в ней интересно все. Поэтому решение пусть и не самых художественных проблем, о которых сейчас пойдет речь, все равно приносит мне радость.

Глубокое погружение в вопросы строительства «объектов культурного назначения» нам с Сашей Стульневым пришлось сделать лет этак на пятнадцать… Впрочем, мы не «вынырнули» из них и по сей день… Пожалуй, помощников (настоящих, если всерьез об этом говорить), кроме Александра Сергеевича Стульнева, у меня и не было. Это дело такое, в котором необходимо доверять. «Доверять, но проверять» не в моей практике, а доверять всерьез я мог только этому человеку.

Программой-максимум нашей «строительной саги» было, конечно же, новое здание Театра под руководством Олега Табакова. Но приемлемых вариантов – ни по размеру, ни по удаленности участка от улицы Чаплыгина – под строительство у нас не было. Поэтому начать мы были вынуждены с другого.