Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2

К сожалению, сейчас жанром владеет ничтожно малое количество представителей театрального содружества. В моем понимании жанром владели Фаина Георгиевна Раневская, Грибов, Вера Николаевна Попова, Кторов, Топорков, Евстигнеев… И вот этим жанром владеет Швец – хочу сказать об этом со всею определенностью. Вот не было бы ее, наверное, я не ходил бы на этот спектакль несколько раз.

А Толя Белый… Я думаю, у каждого актера по-разному наступает зрелость. Впервые я увидел его в спектакле Кирилла Серебренникова «Откровенные полароидные снимки», поставленном в Театре им. A.C. Пушкина, и мне показалось, что это тот артист, который просто необходим труппе МХТ. Ведь возможности актера – это твоя способность удивляться ему. Когда удивляешься какому-то конкретному проявлению его таланта, у тебя рождается безумная мысль: «А если вот так еще? Если по-другому?» Хоть я и не режиссер, но от этого мои восторги или мои прозрения становятся не менее интересными.

Изначально, только появившись в Художественном театре, Анатолий Белый оказался большим тружеником, активно умножающим свой потенциал, что было очень хорошо заметно. За десять лет Толя сыграл и Шервинского в «Белой гвардии», и Лаевского в «Дуэли», и Райского в «Обрыве», и Короля Лира, и булгаковского Мастера, и Тригорина, и главную роль в «Человеке-подушке». Сейчас как раз наступила пора его актерской зрелости. Белый окончательно сформировался и раскрылся как мощный, внятный герой, серьезный драматический артист, способный играть разнообразно, самоотверженно и много.

Все, кого я перечислил, много и хорошо играют. Они до странности неуспокоенные люди. Они все время «взыскуют», несмотря на материальную удовлетворенность.

В течение первого антикризисного сезона зарплата актеров увеличилась если не на порядок, то где-то близко к этому. «Почувствуйте разницу» – как говорилось в одной известной рекламе.

А сейчас система вознаграждения у нас простая: наибольшие деньги за истекший период получают те люди, которые наибольшим образом способствовали сборам этого месяца. Реализация этого взгляда на вещи упростила понимание – кто есть кто. Средняя оплата труда артиста МХТ, учитывая тринадцатую зарплату, вполне сопоставима с зарплатой в муниципальных театрах Европы. Достичь этой цифры входило в мои планы.

В Художественном театре создана и работает весьма солидная система, обеспечивающая решение вопросов здравоохранения и социальной поддержки сотрудников театра. Люди получают существенную материальную помощь и на лечение, и на детей (соответственно их количеству), и ко дню рождения, и так далее и тому подобное.

Можно себе представить, что, например, к Георгию Александровичу Товстоногову приходили люди и просили устроить ребенка в детский сад? Нет, нельзя. Даже к Олегу Николаевичу нельзя было с этим прийти. А ко мне можно. Но не потому, что мне нравится этим заниматься, – это порой совершенно непреодолимое для молодых родителей обстоятельство идиотического течения нашей жизни. И в том случае, если у меня есть хоть один шанс, что я сделаю это, я это делаю, вот и все. В этом нет ни героизма, ни поддержки ореола вокруг моей головы. Мне просто нравится помогать людям.

Но и это еще не все. Я придумал довольно простое средство, чтобы напомнить людям, что наша организация – не просто станкопрокатный завод или завод малолитражных автомобилей, а все-таки театральный дом. К праздникам на деньги, которые дают мне богатые люди, просто будучи моими личными друзьями и поклонниками, мы стали раздавать работникам от лица театра так называемые бесплатные «продуктовые наборы»: колбасу, шпроты, баночку икры, водку, еще что-то… Это повергло людей в глубокое раздумье: чего же он потребует взамен? Взамен мне, собственно, ничего не требовалось, потому что я питался нормально, зарабатывал прилично – ставил довольно много за границей, да к тому же в кино снимался.

Заметив однажды, что артисты, которые служат в одной труппе, в силу особенностей своего графика частенько знакомятся друг с другом лично году этак на пятом совместной работы, мы придумали проводить праздники, застолья, на которые приглашаются все. Обычно это бывает дважды в год: на старый Новый год и в конце театрального сезона.

Мартиролог ушедших за двенадцать лет актеров Художественного театра содержит дорогие мне имена.

Сережа Сазонтьев был в какой-то степени моим учеником. После того, как в 1961 году я сделал в «Современнике» спектакль «Белоснежка и семь гномов», я ставил «Женитьбу» Гоголя на том студийном курсе, который был плохо набран и плохо обучен в «Современнике». Но Сережа, что называется, «зацепился» тогда. Он долгое время был актером «Современника», активно помогал мне в работе с моими студийцами с самого начала – с 1974 года.

Фамилии ушедших одна другой звонче: и Володя Кашпур, и Владлен Давыдов, и мои погодки – Слава Невинный, с которым мы вместе входили в кино, Ия Сергеевна Саввина, Таня Лаврова. Это бесценные потери. По нескольку слов о каждом из них не скажешь.