Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2

Затем в МХТ появился молодой режиссер Антон Яковлев, сын артиста Юрия Яковлева. В сезоне 2008/09 он специально для Михаила Пореченкова поставил «Крейцерову сонату» по повести Льва Николаевича Толстого – хороший, серьезный, значительный спектакль, пользующийся настоящим зрительским успехом.

В том же сезоне Кирилл Серебренников сделал «Трехгрошовую оперу» Бертольда Брехта с Константином Хабенским в главной роли.

Безусловно, не слишком мне близкий, не слишком любимый мной автор был взят в значительной степени потому, что режиссера Серебренникова чрезвычайно занимала возможность удовлетворения чисто интеллигентского интереса к немецкому писателю и драматургу, помноженная на отчаянные выкрутасы в сценическом оформлении. Времени с момента премьеры спектакля прошло достаточно много, и я могу сказать, что спектакль занял свое место в репертуаре. Это спектакль достаточно раскованный, очень затратный, но в каких-то отдельных своих местах, безусловно, впечатляющий. Что, собственно, впоследствии и подтвердил наш психически здоровый зритель, реагируя не всегда так, как хотелось бы, но вместе с этим оставаясь довольным тем, что и он «причастился».

Подготовительный период к спектаклю «Трехгрошовая опера» был длительным. Велись переговоры с Обществом Брехта, долго не дававшим театру права на постановку. И когда меня спрашивают, почему я как художественный руководитель все же дал согласие на сценическое воплощение Брехта, я говорю, что мне довольно близка формулировка «великого кормчего» Мао Цзедуна, говорившего: «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ».

Я не могу сказать, что Серебренников занимается в этом спектакле эксгибиционизмом, нет. Он довольно смело следует своему замыслу освоения этой драматической литературы. Оно не всегда бывает победным, но тем не менее оно честно, не блефует, не выдает себя за нечто другое. Хотя, по моим ортодоксальным вкусам, вполне традиционный, чтобы не сказать ретроградный, спектакль самого Бертольда Брехта с Вольфом Кайзером в главной роли был мне в каком-то смысле милее. Может быть, потому, что я его видел первым, раньше нашего.

Сезон 2009/10 стал в Художественном театре сезоном русской классики. Увидели свет и «Дворянское гнездо», и «Иванов», и «Обрыв», и «Женитьба», и «Васса Железнова». Я бы не стал категорично отдавать пальму первенства и влюбленности зрительного зала этим работам.

Но начать нужно все-таки с неудачи. Что бы ни происходило, театр обязан сохранять способность трезво оценивать происходящее. С одной стороны, не допуская головокружения от успехов, с другой – не предаваясь отчаянию, потому что живой театр, на мой взгляд, – это всегда езда в незнаемое.

Расскажу об откровенном поражении сезона 2009/10, катастрофическом в том смысле, что оно было столь зримым и столь очевидным для всех, что говорить об этом можно совершенно свободно. Спектакль «Иванов» режиссера Юрия Бутусова был методологическим фиаско и, главное, подтвердил лишний раз, что насилие, производимое нашей режиссурой над замечательной драматургией, может обернуться твоим же собственным поражением. Потому что классики, особенно такие (а Антон Павлович Чехов для меня самый интеллигентный и самый выдающийся русский писатель), мстят за себя жестко и недвусмысленно. Все те психофизические упражнения, которые позволил себе режиссер, в результате обернулись последовательной утратой живого интереса зрительного зала к происходящим событиям, потому что после второго самоубийства героя было ясно, что оно повторится еще и еще раз, поскольку актов четыре, и если в двух оно уже состоялось, то как всякое закономерное действие оно обязательно случится еще дважды. Вот такой немотивированный пересмотр Чехова, не добавляющий, на мой взгляд, ровно ничего к познанию смысла этой драмы, дал мне категорическое право снять спектакль с репертуара. И поставить на этом точку.

Спектакли «сезона русской классики» получились разными.