Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2

Нередко, когда было трудно выпустить ту или иную книгу, Анатолий Смелянский, руководивший этим процессом все время моего ректорства, приходил ко мне за помощью. А я помогал ему чем мог, потому как полагаю театральную литературу «неотъемлемой частью общетеатрального дела». Это я так по-ленински формулирую.

В реальности Школа-студия представляет собой маленький монастырь, за высокими стенами которого действует свой устав, своя программа жизни, происходят свои беды и случаются свои достижения. Во имя работы наши студенты отказываются от значительной части жизненной суеты, по обыкновению вкалывая в Школе с девяти часов утра до десяти часов вечера.

Чем же качественно отличается это учебное заведение от аналогичных?

На мой взгляд, прежде всего тем, что мастер, набирающий студию в Школе-студии, в известной степени несет ответственность за диплом, который получает его выпускник. Документ, выданный Школой, – это не просто «корочка», а свидетельство высокого качества жестко отобранной продукции, за которую мастеру не стыдно. Вот, скажем, в Щукинском училище студент за весь процесс обучения проходит через руки пятнадцати-двадцати педагогов, что преподносится как некое достоинство. Но мне-το думается, что если рассматривать не антрепризный театр, а «театр-семью» как основу русского театра, то там – и в пору студенчества, и в пору работы на профессиональной сцене – должен быть человек, каждодневно пекущийся обо всех сразу и о каждом отдельно. И это традиционный, ставший привычным подход к делу Школы-студии МХАТ.

С самого начала моей работы в Школе-студии мне очень серьезно и последовательно стал помогать Михаил Андреевич Лобанов. Вместе с ним мы вели курс актерского мастерства. Связка «Лобанов – Табаков» во многом обеспечивала устойчивость, или, я не раз употреблял это определение, психологическую остойчивость, задавала здоровый тон внутришкольным отношениям. В художественных учреждениях весьма нередки случаи, когда двух остановившихся поговорить людей спрашивают: «Вы против кого дружите?» А мы с Лобановым делали общее дело. Таким счастливым образом, найдя друг друга, мы продолжали работать на протяжении всех пятнадцати лет. Четвертый по счету наш с Лобановым курс мы выпустили в 2002 году.

Думаю, что во многом успешность работы профессора М.А. Лобанова связана и с тем, что более интересного, более важного дела в жизни у него нет. В свое время Лобанов был одним из весьма перспективных актеров Художественного театра, но после раздела МХАТа оказался в театре, руководимом Т.В. Дорониной, довольно скоро ушел оттуда и остался, что называется, не у дел.

Лобанов – человек театральный до «душевного дна». Он целиком и полностью вкладывается в ту работу, которую предлагает ему Школа-студия, являясь своего рода фундаментом, цементирующим наши усилия по воспитанию курса. У Миши нет семьи, и его семьей, его детьми так или иначе становятся студенты. Он опекает их и как наседка, и как заботливый тренер, и просто как старший, заботясь не только об их духовном росте, но и о хлебе насущном.

В постперестроечные годы мы с ним нередко поддерживали «слабые физические силы» наших подопечных закупками продовольствия. Я упоминаю это отнюдь не для красного словца, а говорю о душевной потребности старших заботиться о младших. Они и поддержат в трудную минуту, а если собьешься с пути истинного, выдадут по первое число. К ним всегда можно прийти и с сомнениями, с вопросами и просто с житейскими бедами.

Я очень стремился к тому, чтобы за каждой студией, то есть за каждым курсом, было обязательно закреплено отдельное помещение, где год за годом строится особый творческий мир именно этой студии. Каждая стометровая комната оснащена современной звуко- и светотехникой – мы очень хотели дать в руки студентам некое малое театральное пространство, где за четыре года они смогли бы пройти путь от беспомощного детства до вполне ощутимой зрелости.

Первым нам удалось оборудовать зал для курса А.Н. Леонтьева. Может быть, в первую очередь потому, что Авангард Николаевич – человек необычайной беспокойности и высокой требовательности. В его студии всегда поддерживаются редкая чистота и порядок, ведь ответственность за помещение несут сами студенты.

Помню волшебное чувство, сопутствовавшее превращению загаженного угольного склада в театральную студию на улице Чаплыгина. Заботясь о чистоте, студийцы приучались быть хозяевами в своем театре, «театре-доме», «театре-семье». В становлении актера воспитание ответственности имеет наиважнейшее значение.

Соответствуя времени, в конце девяностых годов изменился и постановочный факультет Школы-студии МХАТ, где стали готовить не только специалистов по сценическому оборудованию, так называемых заведующих театральными постановочными частями, художников по костюму, но и театральных менеджеров. У постановочного факультета в конце второго тысячелетия уже имелся свой современный компьютерный класс, подключенный к сети Интернет. А в 2011 году в Школе-студии МХАТ, отпочковавшись, появился новый факультет – продюсерский.