Счастливый человек. История сельского доктора

– Ты помнишь сыпь, которая раньше была у тебя на животе? Она снова появлялась?

– Нет.

Он наклонился в кресле вперед.

– Тебе просто хочется поплакать?

Она еще ниже склонила голову к груди.

– Это мама с папой уговорили тебя прийти ко мне?

– Нет, я сама.

– Даже когда ты покрасила волосы, лучше не стало?

Она слегка рассмеялась, оценив, что он заметил.

– На какое-то время.

Врач измерил ей температуру, осмотрел горло и велел оставаться в постели два дня. Затем продолжил расспросы.

– Нравится работать в прачечной?

– Это просто работа.

– А как другие девушки?

– Не знаю.

– Ладишь с ними?

– Нас наказывают, если застают за разговорами.

– Думала заняться чем-нибудь еще?

– А чем?

– Кем бы хотела стать?

– Секретаршей.

– У кого бы хотела быть секретаршей?

Она рассмеялась и покачала головой.

Ее лицо было грязным от слез. Но глаза и нижняя часть лица с полными накрашенными губами говорили о той же силе, что наполнила ее бюст и бедра. Она достигла зрелости во всём, кроме образования и возможностей.

– Когда тебе станет немного лучше, я отпущу тебя с работы на несколько дней, если хочешь, и ты сможешь пойти на биржу труда узнать, как можно пройти обучение. Существуют различные варианты.

– Да? – спросила она беззаботно.

– Как ты училась в школе?

– Никудышно.

– Получила начальное образование?

– Не. Бросила.

– Ты же не глупая, не так ли? – он спросил это так, будто ее ответ каким-то образом отразился бы на нем.

– Нет, не глупая.

– Хорошо, – ответил он.

– Работа в прачечной ужасна, я ее ненавижу.

– Нет смысла жалеть себя. Если я дам тебе неделю больничного, ты действительно ей воспользуешься?

Она кивнула, жуя свой влажный носовой платок.

– Можешь прийти в среду, а я позвоню на биржу труда, потом обсудим, что они скажут.

– Мне жаль, – сказала она, снова заплакав.

– Не извиняйся. Твой плач говорит о том, что у тебя есть воображение. Если бы у тебя его не было, ты бы не чувствовала себя плохо. А теперь отправляйся в постель и оставайся там до завтра.

Через окно операционной он смотрел, как она шла по дорожке к дому, в котором он принимал роды у ее матери шестнадцать лет назад. После того как она завернула за угол, он продолжил смотреть на каменные стены по обе стороны переулка. Когда-то это были сухие стены. Теперь камни в них зацементировали.

Ходили слухи, что они в бегах. Что она проститутка из Лондона. Что Совету придется принять меры для выселения их из заброшенного дома, в котором его владелец, фермер, разрешил им временно остановиться (поговаривали, из-за того, что он встречался с этой девушкой в Лондоне), но они поселились там как сквоттеры.

Трое детей играют у задней двери с какой-то проволочной сеткой. Мать на кухне. Это женщина лет двадцати с небольшим, с длинными черными волосами, тонкими руками и серыми глазами, яркими и очень проницательными. Кожа выглядит испачканной, что скорее связано с анемией, а не с грязью.

– Вы не сможете остаться здесь на зиму, – говорит он.

– Джек собирается всё подлатать, когда появится время.

– Небольшой ремонт дому не поможет.

На кухне стол и два стула. Рядом с каменной раковиной коробка из-под апельсинов, в которой лежит несколько чашек, тарелок и пакетов. Половина окна над раковиной разбита и закрыта куском картона. Солнце струится сквозь другую половину, и серая пыль медленно поднимается и опускается сквозь луч света, так медленно, что кажется частью другого, необитаемого мира.

Позже, в гостиной, она садится на кровать и задает вопрос, ради которого и посылала за ним.

– Доктор, могут ли у женщины моего возраста быть проблемы с сердцем?

– Возможно. Болели ли вы ревматизмом в детстве?

– Не думаю. Но у меня одышка. Если я наклоняюсь что-то поднять, я едва могу разогнуться.

– Дайте мне вас послушать. Просто поднимите блузку.

На ней сильно поношенная черная кружевная нижняя юбка. В комнате так же мало мебели, как и на кухне. В одном углу большая кровать с одеялами и еще несколько одеял на полу. Там же стоит комод с часами и транзисторный радиоприемник. Окна увиты густым плющом, а поскольку потолок не оштукатурен и в стропилах зияют дыры, у комнаты нет четкой геометрии, поэтому она больше походит на лесную хижину.

– Мы обследуем вас должным образом, когда вы будете в стационаре, но сейчас могу уверить, что серьезных проблем с сердцем у вас нет.

– О, это такое облегчение.

– Вы не можете продолжать в том же духе. Вы понимаете, не так ли? Давайте вытащим вас отсюда.

– Есть намного более несчастные люди, чем мы, – говорит она.

Доктор смеется, она тоже. Женщина еще достаточно молода, чтобы эмоции полностью меняли ее лицо. На нем появляется удивление.

– Если бы я сделала удачные ставки в футбольном тотализаторе, – произносит она, – купила бы большой дом и организовала приют для детей, хотя говорят, в наши дни из-за таких вещей возникают всевозможные трудности.

– Где вы жили до приезда сюда?

– В Корнуолле. Там, на берегу моря, было чудесно. Смотрите.