Счастливый человек. История сельского доктора

Конечно, я упрощаю. И Конрад не был бы тем великим художником, каким является, если бы так излагал свое отношение к морю. Но моего упрощенного взгляда достаточно, чтобы понять, почему Конрад мог понравиться мальчику, бунтовавшему против среднего класса и не интересовавшемуся богемой. Он восхищался физической силой. Ему нравилось быть практичным и уметь работать руками. Его интересовали скорее вещи, чем чувства. Как и многие мальчики его класса и поколения, он был увлечен нравственным идеалом, который мог посрамить оппортунизм старших.

На самом деле к пятнадцати годам он решил стать врачом, а не моряком. Его отец был дантистом, поэтому Сассолл мог общаться с докторами. Уже в четыре года он околачивался возле амбулатории: номинально помогал упаковывать пузырьки с лекарствами, но практически присутствовал на консультациях, проходивших в соседней комнате. Тем не менее врач остался эквивалентом Великого мореплавателя.

Доктор для Сассолла в те времена выглядел так:

«Человек, знающий всё, но выглядящий изможденным. Однажды посреди ночи пришел врач, и я удивился, что он, оказывается, тоже спит – пижамные штаны торчали из-под его брюк. Он отдавал команды и был невозмутим, в то время как вокруг царили возбуждение и суета».

Сравните это с описанием капитана «Нарцисса» у Конрада:

Капитан Аллистоун, серьезный, со старым красным шарфом вокруг шеи, проводил целые дни на юте. Ночью он много раз появлялся в темноте люка, словно привидение над могилой, и останавливался под звездами, настороженный и немой, в развевающейся, точно флаг, ночной рубахе, затем бесшумно исчезал снова. <…> Он, владыка этого крошечного мира, редко спускался с олимпийских высот своего юта. Под ним, так сказать у его ног, – простые смертные влачили свое обремененное заботами незаметное существование[5].

В обоих случаях присутствует ощущение авторитета: причем такого, который пижамные брюки или ночная рубашка никоим образом не умаляют. Или вспомните описание Конрадом тяжелого момента в «Тайфуне». Если убрать слово «буря», то оно подходит к описанию болезни, а голос капитана Мак-Вира превращается в голос врача.

И снова он услышал этот голос, напряженный и слабый, но совершенно спокойный в хаосе шумов, словно доносившийся откуда-то из тихого далека, за пределами черных просторов, где бушевала буря; снова он услышал голос человека – хрупкий и неукротимый звук, который может передавать беспредельность мысли, намерений и решений, – звук, который донесет уверенные слова в тот последний день, когда обрушатся небеса и свершится суд, – снова он услышал его; этот голос кричал ему откуда-то издалека: «Хорошо!»

[6]

Вот из такого материала Сассолл сложил свой идеал ответственности.

Во время войны он служил флотским хирургом. «Это было счастливое время, тогда я делал серьезные операции на Додеканесе. Имел дело с реальными проблемами и в целом добивался успеха». На Родосе он преподавал крестьянам основы медицины. Считал себя спасателем жизни. Достиг мастерства и укрепил способность принимать решения. Он убедился, что те, кто жил просто, те, кто зависел от него, обладали качествами и тайнами жизни, которых ему не хватало. Имея над ними власть, он одновременно служил им.

После войны он женился [7] и выбрал отдаленную сельскую практику при Национальной службе здравоохранения, став младшим помощником старого врача, которого очень любили в округе, но который ненавидел вид крови и верил, что тайна медицины кроется в вере. Это дало молодому человеку возможность продолжать работать спасателем жизни.

Он всегда был перегружен работой и гордится этим. Бо2льшую часть времени Сассолл проводил на вызовах, часто ему приходилось пробираться через поля или идти пешком, неся свои черные коробки с инструментами и лекарствами по лесным тропинкам. Зимой нужно было прокладывать дорогу в снегу. Вместе с инструментами он тащил паяльную лампу для размораживания труб.