Счастливый Дведик

Но тут же спохватился, обернулся на место, где совсем недавно сидел, неловко завалившись, странный медведь. Сказал уже тихо:

– Если он еще раз…

И замолчал.

– Кто? И что? – Не поняла центровая КЭПа. – Полянский что ли еще раз… что?

Они за минуту до этого говорили о Киме, поэтому он сразу пришел ей в голову.

– Нет, то, что сидело там… Если оно попробует напасть на нас еще раз…

– Знаешь… – подумав мгновение, сказала Ева.

В ее чемоданчике от каждого, даже почти незаметного движения шуршали друг о друга старинные колбы из прозрачного пластика. Честно говоря, при всей внешней решимости, Еве очень не хотелось двигаться с места. По крайней мере, не в том направлении.

– Я не думаю, что в этом глюке была агрессия.

– А я уверен, что это – не глюк, – ответил Ю Джин.

Он похлопал по бедру своего скафандра. Там, где располагались датчики индикатора органики.

– Скорее… крупный зверь.

– Тем более, – поежилась Ева. – Если бы он был враждебно настроен, уже размазал бы наши косточки по плитам. И ты говорил, что ни зондирующие автоматы, ни роботы не нашли тут признаков фауны. Убеждал меня, что на планете отсутствует полноценная биосфера.

– Так и не нашли же… Ты должна знать: автоматы, запрограммированные на определенный результат, часто делают неверные выводы. Поэтому планета считается разведанной только после…

– Человеческого фактора? – фраза прозвучала обидно.

– Ну да, – миролюбиво ответил Ю Джин. – И… мне не нравится, что ветер усиливается. Мы не можем сейчас подняться на флаере. Он слишком легкий.

Горячий ветер и самом деле, если не усиливался, то и не думал утихомирить свои порывы. Налетал коварно и неожиданно, под порывами трудно было удержаться на ногах, и становилось слышно, как скрипят оболочки скафандров. Потом ветер так же внезапно прекращался, вложив в удары всю свою энергию. Затихал, словно копил силы для следующего броска.

– Надо подождать, пока утихнет, – сказал Ю Джин. – Возле флаера. Не нужно ходить туда… На место происшествия.

Ева посмотрела на него, пытаясь вложить во взгляд все возможные эмоции. Она достала из набора аспирационный пробозаборник и выразительно повертела им перед визором правого Ю. В конце концов она должна как-то восстановить самолюбие, уязвленное недавней растерянностью. Даже паникой. Вспомнив свой позор, кажется, покраснела, и очень надеялась, что за пластиком шлема разведчик не увидит ее досады.

– Мы не узнаем, что это было, пока не получим полную картину окружающей среды.

Изучать ситуацию на горячую голову – плохая идея, но Ева ничего не могла поделать со вспышкой адреналина. Тем более, что ощущения были какими-то очень преувеличенными. «Глупость», – убеждала сама себя Ева, – «Ничего страшного не случилось, нужно просто сконцентрироваться и работать», но непонятный стыд разрастался в ней ползущим колючим кустарником, забирался в самые отдаленные части души. Он гнал Еву в какие-то безумства. Хотелось назло Ю Джину – свидетелю ее бестолковости в момент трусости – что-то доказать, куда-то бежать, кричать, махать руками. Что-то делать, вот хотя бы встать тут, на край скалы, чтобы испугался…

Разведчик должен понять: она не какая-то там, а совсем наоборот…

– Глубоко вдохни и выдохни, – сказала себе Ева.

Подошла к месту, где недавно сидел странный «медведь», уверенно. Но когда посмотрела на свои руки в облегающих перчатках, заметила, что пальцы мелко дрожали. Усилием воли не удавалось подавить этот тремор.

Индикатор органики, шурша пористой поверхностью, выскользнул из ее рук, и Ева еле успела подхватить его у самой земли. Это привело ее в реальные чувства: если центр КЭПа продолжит вести себя, как взбаломашенная пубертатка, будут потеряны все наработанные материалы.

– Извини, – кивнула Ю Джину. – Что-то со мной…

Ева осеклась. Вдруг показалось, что скала, подпирающая плато напротив, метров в двадцати от нее, пошла волнистой рябью. Она сильно зажмурила глаза и вновь открыла – от непривычного давления и нехватки кислорода вполне могли начаться галлюцинации. Но скала продолжала колыхаться: нервно, рывками. Словно была одеялом, из-под которого тщился освободиться кто-то, запутавшийся в материи. Ева посмотрела на Джина. По тому, как напряглась его шея, а ладонь легла на пояс скафандра, на котором крепился бластер, она поняла, что никаких личных галлюцинаций не испытывает. Со скалой и в самом деле творилось странное.

– Ты видишь? – прошептала Ева, но Джин не смог ответить: вдруг налетел такой шквал ветра, что почти сбил их с ног.

Они схватились друг за друга, чтобы не упасть, и Ева уже ничего не понимала, а только задыхалась горячим и горьким миндалем, который каким-то образом проник сквозь скафандр. Очертания окружающего мира поплыли, теперь уже все вокруг казалось нечетким, рванным, как в пустыне перед набухающим миражом.