Счастливый Петербург. Точные адреса прекрасных мгновений

Творения не многих представителей отечественной словесности становятся общим национальным достоянием. Не раз оказывался свидетелем того, как люди, даже абсолютно чуждые поэзии и совершенно ею не интересующиеся, вдруг обнаруживали знание хотя бы нескольких строчек А. С. Кушнера. Что уж говорить о тех, кто живет и дышит Словом, кто преданно служит родному наречию. Для них Александр Кушнер — живой пример подлинного поэтического мастерства, сакральный символ духовного озарения.

При всей своей занятости Александр Семенович все-таки нашел время ответить на мой вопрос о своем счастливом адресе.

Александр Кушнер: Родиться в Петербурге — это уже счастье. Мое детство прошло на Большом проспекте Петроградской стороны, потом я жил в Автово на улице Строителей — мне было хорошо и там.

А с 1980 года уже около сорока лет живу в Калужском переулке в доме 9 — и самые счастливые минуты жизни связаны с ним. Разумеется, я люблю и Невский, и Неву, и Мойку, и Фонтанку, и Эрмитаж, и Михайловский замок, и Казанский собор — всего не перечислишь, и множество моих стихов посвящено им.

Как клен и рябина растут у порога,
Росли у порога Растрелли и Росси,
И мы отличали ампир от барокко,
Как вы в этом возрасте ели от сосен…

И все-таки Калужский переулок в нескольких шагах от Таврического сада, сквер под окнами, огромный ясень, заглядывающий в окно, старообрядческая церковь, в которую упирается переулок, сирень, жимолость, клены и черемуха мне нужнее всех красот. Нужнее потому, что я дорожу своей повседневной жизнью, своей любовью — женой Еленой Всеволодовной Невзглядовой, работой за письменным столом, друзьями, приходящими в гости по Таврической улице или через Таврический сад. В этом же доме живут наши друзья — известный физик Михаил Петров и его жена Майя. Дом с одной стороны пяти-, с другой — шестиэтажный, конструктивистский, с каменными балконами, широкими окнами, — так строили в начале тридцатых годов. Калужский переулок найти трудно, он мало кому известен и кажется небольшим отростком, веточкой, изогнувшейся от Кирочной до Тверской. Этакое замкнутое, хочется сказать, средневековое пространство, напоминающее старые города Европы. Но стоит ли так долго говорить о нем в прозе, если у меня есть стихи — и в них обо всем сказано куда более выпукло и ярко?

По Калужскому брел переулку. Весна, весна!
И стояла сирень, словно облако, рядом с домом.
В переулок въезжал «мерседес» — и голубизна
Неба в стеклах меня соблазняла огнем лиловым,
Черный, лаковый, вдруг передумал, притормозил,
Поджидая меня. На ходу распахнулась дверца.
Он еще и крылатый, крылатый, а я бескрыл.
Кто сидящие в нем? Почему-то забилось сердце.
Показалась нога в желтой брючине, голова
Лысоватая, усики: «Здравствуйте, вы живете
Здесь?» — «Живу». — «Что за тень в переулке у вас, листва
Тополиная! Вы и должны в этой позолоте
Жить, в сверкании этом, таким я и вижу вас».
— «Мы знакомы?» — «Нет, мы не знакомы, но я вас знаю».
И пока собирался я с мыслями, он из глаз
Скрылся… Что ж, присмотрюсь к своему золотому раю.

Глава 17 Пушкинский дом — Евгений Водолазкин

Евгений Водолазкин — прозаик, публицист, сотрудник Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, доктор филологических наук, автор многочисленных работ в области древней и новой русской литературы.

Родился в 1964 году в Киеве.