Счастливый покойник

– Очень странно, – Феликс Янович выглядел несколько обескураженным.

– Феликс Янович, голубчик, вы умный человек! Но вы слишком много читаете, – наставительно сказал Кутилин. – В то время как я свою науку расследования выгрызаю из практики. Учусь вот прямо на этих самых улицах каждый день!

– Может, вы и правы, – грустно согласился Колбовский. – Мне не хватает практики…

– Вам не хватает моего знания людей, – сказал Кутилин. – Поверьте, самое простое объяснение – всегда самое верное. Гривова убила дочь с ее любовником. И я собираюсь добиться их признания в этом в самые ближайшие дни.

На это Феликс Янович уже ничего не ответил – он погружался в мягкую пучину безбрежной грусти.

⁂

Элеонора Веньяминовна Крыжановская жила на Сибирской улице, в светлом двухэтажном особняке с маленьким, но очень ухоженным садом. Феликс Янович бывал здесь не реже раза в месяц: Элеонора Веньяминовна не слишком часто писала письма, но зато выписывала два столичных дамских журнала. Как правило, журналы принимала ее горничная Соня – столь же хорошенькая, сколь болтливая девушка, чей слегка вздернутый носик постоянно оказывался в чужих делах. И сейчас Феликсу Яновичу это было как нельзя кстати. Вручив свежий номер «Дамского зеркала» в ручки свежей, розовощекой и душисто пахнущей Сони, Феликс Янович словно бы невзначай поинтересовался:

– Говорят, на последнем вечере у Элеоноры Веньяминовны было очень много дам?

– О, да! – радостно воскликнула Соня, пользуясь случаем поболтать. – Тьма! Столько денег собрали, что Элеонора Веньяминовна потом весь вечер их считала.

– И на что собирали нынче? – почти с неподдельным интересом спросил Колбовский, который всегда уважал благотворительные дела, да и сам старался жертвовать по мере возможности.

– На сиротский приют, – важно сказала Соня. – Барыня сейчас в основном сиротами занимается. И еще – бесприданницами.

– Это важно, – с сочувствием кивнул Феликс Янович. – Сироты всегда трогают сердце женщин. Дамы наверняка были щедры. Варвара Власовна говорила, что за неимением свободных денег отдала свою лучшую брошь. Жемчужную.

– Брошь не помню, – Соня нахмурилась. – Дамы жертвовали в основном ассигнации.

– Ну, вы могли и не обратить внимания на такую мелочь, – Феликс Янович снисходительно улыбнулся. – В конце концов, какая разница – что жертвуют? Деньги или брошки – каждый дает, чем богат.

– Я бы запомнила, – Соня нахмурилась. – Жемчужная брошка – это, должно быть, очень изящная вещь!

– Наверное, – пожал плечами Феликс Янович, – вы знаете, я как мужчина никогда не обращаю внимания на украшения. Но Варвара Власовна – дама с хорошим вкусом.

– Варвара Власовна? – Соня замолчала, думая о чем-то. – Вы что-то путаете. Варвары Власовны на последнем собрании не было.

– Конечно, была, – снисходительно улыбнулся Колбовский. – Вы же не можете помнить всех дам, которые были.

– Как это не могу?! – Соня оскорбилась. – Прекрасно всех помню. Могу даже описать их туалеты! Я же не первый год служу у Элеоноры Веньяминовны. Знаю всех, кто у нее бывает. А Варвара Власовна к нам частенько и без приемов приезжает. Но тогда ее не было. И брошки не было.

В течение ближайших дней дамское общество Коломны получило новую пикантную пищу для слухов. Начальник почты Феликс Янович Колбовский внезапно выбрался из своего убежища и обрел светские привычки. За три дня он успел побывать в трех домах, где пил чай, вел приятные разговоры с хозяйкой и даже однажды согласился на партию в вист. Дамы в гостиных обсуждали это преображение тихони почтальона с неменьшим пылом, чем убийство купца Гривова. Тем более, в последнем уже не было ничего загадочного. Выяснилось, что Петра Васильевича убил любовник его непокорной дочери Ульяны, дабы отец не успел лишить ее наследства. А потому флер тайны ушел с ужасной истории, оставив дамам только возможность выбрать – как относиться к виновникам. Общество разделилось на две половины: одни дамы крайне жалели Ульяну и Щеглова, сокрушаясь об их разрушенных судьбах, другие – сурово поджимали губы и осуждали их, ссылаясь на то, что ничто не может оправдать подобного злодеяния. В мужских курильных комнатах также говорили об убийстве, но чаще обсуждалось – какой меры наказания достойны виновники и какую им присудят?

И поскольку вопрос с расследованием убийства казался однозначно решенным, то дамские умы не могла не всколыхнуть перемена в поведении Феликса Яновича. Всем было прекрасно известно, что начальник почты не любит увеселительных мероприятий «пустого толка» – он неукоснительно наносил лишь то количество визитов, которое было необходимо как проявление вежливости. В девяти же случаях из десяти все приглашения на чай, карты или сеанс столоверчения отклонялись им с мягкой отсылкой на скверное самочувствие, чрезмерную усталость или неустоявшуюся погоду.