Счастливый покойник

– Сначала он надеялся поправить дела за счет того, чтобы продать Ульяну богатому мужу, – продолжил Феликс Янович. – Однако же упрямая дочь наотрез отказалась выходить замуж по указке. Раз уж брака с желанным женихом ей не разрешили, то она предпочла остаться в девках. А между тем его начали донимать кредиторы, и дела стали совсем плохи. Вот тогда он вместе с сыном и придумал этот чудовищный план. Петр Васильевич давно уже был в сговоре с поверенным сестры, который доносил ему про ее дела. И они продумали план, как добиться смерти пожилой женщины – так, чтобы все выглядело как несчастный случай. И все прошло как по маслу – если подобное выражение применимо для таких обстоятельств. Федор оповестил всех, что отправляется в Нижний, но на деле уехал в Самару. Там, пробыв несколько дней, он нанял нескольких разбойных молодчиков, чтобы они пробрались в дом, грабанули, а главное – как следует напугали старушку. План сработал.

Ульяна тонко всхлипнула.

– Однако Петр Васильевич не учел одной вещи – завещания тетушки.

– Разве оно было? – удивилась Варвара Власовна.

– Оно было и есть, – подтвердил Колбовский. – Пожилые богатые женщины скорее позволят себе умереть без последнего причастия, чем без завещания. Это последнее проявление их воли и силы на этой земле. Тетушка, конечно же, давно составила завещание. И по нему единственной наследницей всех ее капиталов назначалась Ульяна Петровна Гривова. Верно? Вы же знали об этом?

В ответ на его взгляд Ульяна кивнула.

– Завещание хранилось у поверенного. Но по договоренности с Гривовым, он после смерти Астафьевой отправил его прямо Петру Васильевичу. Оно и было в том загадочном письме, которое исчезло.

– Не понимаю, – на этот раз удивление выразил Щеглов. – Зачем он отправил его Гривову, а не уничтожил?

– Хороший вопрос, да, – на лице Феликса Яновича внезапно появилось мечтательное выражение. – Знаете, когда я задался этим вопросом, то даже специально отыскал то письмо, которое нотариус прислал по запросу урядника.

– Но зачем?!

– Чтобы взглянуть на его почерк, – пояснил Колбовский и, заметив недоумение во взглядах всех троих, торопливо продолжил: – Понимаете, почерк отражает характер человека гораздо лучше, чем зеркало. Вот, например, у вас, Павел Алексеевич, почерк человека твердого, решительного и, я бы не побоялся этого слова, – принципиального. И наклон ваших букв, и нажим, и размер говорят о том, что вы слов зря на ветер не бросаете, быстро принимаете решения и умеете держать слово. А вот у любезного господина Артюхова – поверенного вашей тетушки – почерк был вихляющий, со слабым нажимом. При этом очень разборчивый, буковка к буковке. Почти идеальная каллиграфия – как в прописях. О чем это говорит?

– И о чем же? – Щеглов смотрел скептически.

– О том, что этот господин слишком слаб духом, чтобы быть настоящим злодеем. Если Гривов и его сын – откровенные мерзавцы, которые не боятся и руки замарать, то Артюхов слишком труслив для этого. Поэтому он, с одной стороны, взял деньги Гривова и выполнил все договоренности. С другой – у него не хватило духа уничтожить вверенный ему документ. Полагаю, что он как юрист с многолетним опытом все же испытывал определенный пиетет перед официальными бумагами.

– И он умыл руки! – презрительно бросила Ульяна.

– Вот именно. Кроме того, он старался подстелить себе соломы – на случай, если вдруг история вскроется. Он, конечно, нарушил профессиональные обязательства. Но, с другой стороны, при ловком адвокате этот господин вполне может выкрутиться. В конце концов, он отправил завещание ближайшему родственнику умершей.

– Зато, думаю, у Петра Васильевича рука не дрогнула, когда он уничтожил завещание, – сказала Варвара Власовна. – Теперь понятно, почему письмо так и не смогли найти.

– Думаю, все не так просто, – покачал головой Феликс Янович. – Я рискну предположить, что он не успел. Потому что к нему зашла Ульяна, которая нашла письмо и завещание.

Думаю, что тетушка уже подозревала своего нотариуса в нечистоплотности, поэтому предупредила племянницу держать ухо востро. Я прав?

– Да, – лицо Ульяны накрыла тень. – Она предупреждала, что чует неладное. Но я думала, это обычные старческие страхи. И это тоже моя вина.

– Нет никакой вины, – Колбовский покачал головой. – Если бы вы могли предположить, что ваш отец и брат способны на такое, то, скорее всего, были бы таким же чудовищем, как они. Для вас же это было за пределами мыслимого.

– Но что случилось дальше? – Варвара Власовна нахмурилась. – Кто все-таки убил Петра Васильевича?

– Он сам убил себя, – ответил Колбовский.

– Сам?! Но я не понимаю… Вы же сами говорили…

– Да, говорил, – Феликс Янович поморщился. – И это справедливый упрек мне за легкомыслие. Я сделал слишком поверхностные выводы. На самом деле, первая версия урядника Кутилина была верной. Петр Васильевич повесился собственноручно. Полагаю, что причиной был их разговор с дочерью и какие-то сказанные слова.

Он замолчал и перевел взгляд на Ульяну. Некоторое время та молчала. Затем вздохнула и нехотя заговорила.