Счастливый путь

– Эх, милай, мою бы матушку теперь, она-то знавала травки. Она бы уж подсказала, как ими пользоваться, как настоички делать… Запретили ей врачевать. Умерла, и половины того, што знала, не передала мне. Боялась за меня, видно. Времена, сам знашь, какие были. Я-т тоже глупенькая была, не училась…

Где-то на четвёртую ночь, старику опять приснилась какая-то ерунда. Будто бежит он от преследователей, да так шустро, как не бегал на фронте во время отступления в сорок первом году под Могилёвом. Только преследовали его на этот раз не немецкие танки, а два доктора, здоровенный детина травматолог и хирург, который почему-то держал в руках рентгеновскую трубку, как молоток. Бежал от них Тихон Андреевич и чувствовал, что есть в нём силы, уйдёт он от окаянных, уйдёт. Не на того напали…

Вскоре старушка заторопилась дальше, к другим родственникам. Может она и призадержалась бы, если б племяннику не стало лучше. Он уже ходить начал без палочки, и пугающая опухоль с ноги спала.

Это ли не подарок на Новый год да на Рождество!

На радостях Тихон Андреевич хотел было старушку сам проводить до вокзала, но та запретила. Отправил жену.

– Ну, тётушка, большое тебе спасибо! – Тихон Андреевич обнял и трижды расцеловал старушку. – Спасибо тебе, матушка, спасла. Чисто от смерти ослабонила. Мне уж и не думалось, что всё так пройдёт. Ведь под нож хотели. Гангрена, шутка ли?..

– Врачи, чему их только учат? – сказала Анастасия Егоровна.

– Вы уж на врачей шибко-то не серчайте. Они ить люди подневольные. Они б рады лечить лучше, да, видать, не знают, чем. А у нас спрашивать, зазорно видно. Вот и мучают людей и сами мучаются. А пилюля, мази, что они? Обман. Но ты, Тиша, всё-тки слушай их. У них тоже есть кое-што дельное. Их наука, да свой опыт, вот и вылечишься. Сам не плошай, коль прихворнёшь.

– Теперь не сплошаю…

Уехала старушка, дай Бог ей здоровьица. Уехала Баклушиха, а в душу, в сознание племянника запала, прямо-таки въелась, убеждённость в магическую силу народной медицины. Особенно в тот способ, каким пользовала тетушка. А когда соседскому мальчишке шайбой попало под колено, и он занемог, и проверенное средство на удивление тоже помогло, то тут уж у Тихона Андреевича совсем отпали всякие сомнения в его целебных свойствах.

…В тот год эпидемия гриппа случилась. Пол города гудело от кашля и чихания. Анастасия Егоровна ещё крепилась, а вот Тихона Андреевича он свалил. Температура, кашель, чих. И что самое неприятное – насморк. Нос раздуло, дышать нечем. Ночью так совсем задыхался. Врач капли выписал, рекомендовал ингаляции делать, да только всё попусту. Ничего не помогало. Измаялся, сил нет. Воздух, как рыба, открытым ртом глотал. Тоска, тоска настала среди зимы зелёная…

Ночью Анастасия Егоровна проснулась. Не поняла вначале и почему? Сквозь тюлевые занавески в спальню лунный свет просачивался, и в комнате было относительно светло. А вокруг стоит резкий запах мочи.

"Не он ли репутацию подмочил?" – подумала женщина о муже и приподнялась на локоток.

Тихон Андреевич лежал на спине, слегка запрокинув голову, и тяжело похрапывал открытым ртом. У него на носу лежала какая-то тряпка. Анастасия Егоровна, увидев её, не поверила было промелькнувшей догадке. Приблизилась носом. Точно! – запах источала она.

– Ах ты, старый дурень! – воскликнула Анастасия Егоровна, и через мгновение костистое тело старика брякнулось с кровати об пол.

– Хак! – крякнул Тихон Андреевич. – Ой! Что это, Стасюшка? – загнусавил он, садясь на ещё тёплые подушечки. – Землетрясение?

Он испуганно вертел головой, видимо, ожидая падение чего-нибудь сверху.

– Дурачина! Ты зачем на нос примочку намотал?

– Так, Стасюшка, не от хорошей жизни. Лечить нос надо. Отгниёт, паразит, – он виновато моргал глазами, руками ища тряпку на полу.

– У тебя что в носу, гангрена али чирей?

– Дык это, а вдруг поможет?..

– Слушай, не доводи меня до греха. Ведь стукну чем-нибудь. Иди в ванную, там лечись хоть г.....м!

Тихон Андреевич поднялся и, виновато покрякивая, поплёлся в ванную. На ингаляцию.

Опрометчивость.

У заводской проходной Семёна встретил Андрей Андреевич, председатель цехового комитета и его сосед по дому.

– Здравствуй, Хохмин! Ты, почему в завком не зайдёшь? Там тебе путёвка в Кисловодск выделена. Бесплатная.

Мать честная! Семён так и прилип к асфальту каблуками.

– Что стоишь? – говорит. – Пошли.

Пошли. Андрей Андреевич впереди, Семён следом. И идёт, как на ходулях. Путёвка?.. Откуда?.. За что?..

Входят в кабинет председателя профсоюзного комитета завода.

Председатель жмёт рабочему руку и говорит:

– Поздравляю тебя, товарищ Хохмин! По решению заводского комитета ты награждаешься путёвкой на курорт.

Только тут Семёна проняло, аж в жар бросило.

А председатель путёвку подаёт.

– Вот, пожалуйста. Поезжай и лечись.

– От чего?

– Да хоть отчего.

– Ну да… конешно…

Семён берёт путёвку, а у самого винегрет в голове: и радость, и смущение, и отчего-то угрызение совести перед товарищами по работе. Чем он лучше других?.. А тут ещё жена на ум пришла: как она на это дело посмотрит?