Счастливый ребенок. Универсальные правила

Впрочем, должен сказать, что слишком многого от нас для этого не потребуется. Правда. Ребенок нас любит, и общение с нами ему необходимо. Но мы должны помочь ему это его, столь важное для нас, «хотение» проявить. Каким-то детям это с легкостью удается, а для многих – большая проблема.

Тем более что и родители у них бывают – не люди, а прыгающие мины – машут наотмашь, спасайся, кто может. Сегодня приголубят, завтра подзатыльников надают. А главное – непонятно за что, и вообще как так можно, если любишь? Или врут?.. Многих детей этот вопрос волнует не на шутку. И часто они решают, что нет, не любят, только вид делают, а иногда даже и не делают. Да-да, это о нас с вами речь, наши дети так о нас думают. А еще они думают, что мы их не понимаем, и в этом их, кстати сказать, тоже можно понять.

Итак, если мы хотим быть услышаны, если мы хотим, чтобы ребенок интересовался тем, что мы пытаемся до него донести, он должен быть мотивирован на это. А мотивировать его можно только одним-единственным способом – демонстрировать ему, что он для нас важен, ценен, что мы его уважаем, что он нам дорог. Быть внимательными, чуткими, терпимыми – вот начало любого диалога. Без этого никакого общения с ребенком не получится.

Важно не то, что мы говорим, а то, как мы это делаем. Можно двести раз сказать ребенку, что мы его любим, и не сделать ничего, чтобы он поверил этим нашим словам. Говорить нужно, но одних слов недостаточно. Для ребенка реальные дела, события, поступки, фактические реакции родителей – это правда. А слова… Ну что слова? Поговорили и разошлись.

Цифровая среда Часть вторая

Как мы с вами уже знаем, в 90-х годах прошлого века, на фоне нарастающего информационного потребления, ученые стали выявлять у некоторых детей и подростков два состояния, природа которых была изначально не вполне понятна. Состояния эти получили названия «функциональная безграмотность» и «синдром дефицита внимания и гиперактивности».

Перечисляя симптомы функциональной неграмотности, ученые называли неспособность человека правильно понимать прочитанные им тексты, неумение написать сложный и связный текст или явно выразить свои мысли и чувства. Кроме того, у функционально неграмотных обнаруживалась неспособность участвовать в содержательных дискуссиях, делать выводы из допущенных ошибок, сосредоточиваться на хоть сколько бы то ни было сложных задачах, понимать смысл инструкции и контекст ситуации, действовать по инструкции. Впрочем, человек страдающий «функциональной неграмотностью», предсказуемо не признавал у себя наличие каких-либо проблем с чтением и низкий уровень общей эрудиции.

Как мы видим, эти симптомы весьма схожи с теми, что описывала Кюнг Хи Ким, оценивая современных детей. Но это ещё не все…

Термин «синдром дефицита внимания и гиперактивности» (СДВГ) возник еще раньше, нежели «функциональная неграмотность» – где-то в 70-х годах прошлого века. Это диагноз ставился детям, испытывающим трудности при необходимости сосредоточиться на решении каких-либо задачах, демонстрирующим избыточную возбудимость, постоянно отвлекающимся, неспокойным и импульсивным.

В общем, главный симптом – действуют на нервы взрослым, а что с этим делать – непонятно. Разве что кормить риталином. Последний, несмотря на свой возбуждающий эффект, умудряется как-то притормаживать детей, страдающих СДВГ, параллельно приводя, по сути, к наркотическим эффектам, из-за чего он запрещен в большом количестве стран, включая Россию.

Короче говоря, вся эта странная патология долгое время повергала ученый мир в озадаченность, смешанную с чувством абсолютного бессилия. Ну и правда, это тяжело: с одной стороны, видишь, что у пациента явная симптоматика, то есть, точно с ним что-то не так, а с другой стороны, даже обосновать эту симптоматику трудно – что это за состояние, почему возникают?

Но время делает свое дело: количество пациентов с «функциональной безграмотностью» и «синдромом дефицита внимания и гиперактивности» стало расти в геометрической прогрессии, а параллельно с этим возникли и новые методы исследования мозга (в частности функциональная магнитно-резонансная томография, которая позволила нам заглянуть в живой, работающий мозг).