Счет девять

— На диктофон. У него там маленькая кухонька, в которой он держит провизию. То, что можно приготовить без особых усилий: яйца, консервированные бобы, стручковый перец, испанский рис, хлеб из непросеянной муки… Он прилично готовит и может подолгу сидеть на белковых пищевых концентратах без свежей зелени. Иногда остается там два-три дня безвылазно.

— Из этого я должен заключить, что он не заинтересуется возвращением духового ружья?

— Конечно заинтересуется, ужасно заинтересуется.

Но он не захочет ничего об этом узнать, пока не выйдет из того, что я называю зимней спячкой.

— А когда это может произойти?

Она пожала прекрасными плечами.

Я поставил духовое ружье в угол.

— Сюда можно?

— Да. Факт остается фактом, вы отыскали его, мистер Лэм. Но как это вам удалось, да еще так быстро?

Я ответил:

— Это довольно длинная, но простая история.

Сильвия Хэдли переводила взгляд с нее на меня.

— Разве духовое ружье было украдено? — спросила она.

Филлис кивнула.

— Что-нибудь еще пропало? — спросила Сильвия, и мне показалось, что в ее голосе проскользнуло нечто большее, чем случайный интерес.

— Нефритовый Будда, — ответила миссис Крокетт. — Двойник Будды, исчезнувшего три недели назад.

— Ты имеешь в виду тот прекрасный кусок полированного зеленого нефрита, резного Будду в нирване с выражением спокойной сосредоточенности на лице?

— Именно его, — подтвердила Филлис. — Из-за него Дин устроил жуткую сцену.

— И я понимаю, ведь это одна из самых прекрасных резных статуэток, которые я когда-либо видела. Я… о, я была бы счастлива иметь даже его копию. Я собиралась попросить Дина заказать в Париже гипсовую копию… Ты хочешь сказать, что он пропал?

— Он пропал, — промолвила Филлис.

— Ох, это ужасно! — воскликнула Сильвия Хэдли.

Я взглянул на миссис Крокетт:

— Не думаете ли вы, что ваш муж настолько заинтересован в возвращении духового ружья, что захочет прервать свое заточение?

— Его невозможно прервать.

— Но там же есть дверь, — возразил я. — Можно постучать.

— Там две двери. Обе заперты. Между ними тамбур.

Не думаю, что он услышит стук.

— А телефон там есть?

Она покачала головой:

— Эта часть квартиры сооружена по специальному проекту. Говорю вам, это совершенно немыслимо, если только…

— Если только что?

— Если он не работает. Тогда я могу привлечь его внимание через окно.

Я промолчал. Она задумчиво покусала губы, подняла духовое ружье и предложила:

— Пожалуйста, пройдемте со мной.

Она оставила Сильвию Хэдли сидящей, скрестив ноги, в тонкой шали, завязанной у талии, с двумя концами, ниспадающими от узла в виде перевернутой буквы V.

Я последовал за Филлис. Она прошла в коридор, открыла дверь ванной комнаты и, усмехнувшись, произнесла:

— Протиснетесь поближе к окну, и посмотрим.

Я протиснулся к узкому окну ванной. Она открыла раму с матовым стеклом и придвинулась ко мне так близко, что наши щеки соприкоснулись. Окно находилось на противоположной стороне вентиляционного колодца шириной примерно семь с половиной метров и на добрых четыре с половиной метра выше нашего окна.

— Там, наверху, его логово, — сказала она. — Иногда он зашторивает окно… Нет, сейчас шторы раздвинуты… Когда наговаривает на диктофон, сиднем сидит, а когда раздумывает, ходит по комнате взад и вперед мимо окна, и тогда можно посигналить ему фонариком. Подождите минуту, — попросила она и вышла из ванной.

Через секунду вернулась с электрическим фонариком.

— Если увидим, что он ходит, я посигналю, — сказала она. — Но я не хочу отвечать за последствия. Можно нарваться на ужасную ругань. Он не любит, чтобы его беспокоили, когда он там, наверху.

— Я нахожу, что ваш муж большой оригинал, — заметил я.

— Вы правы.

Она подошла ко мне совсем близко и сказала:

— Послушайте, так неудобно. Я протиснусь между стояком и стеной… вот сюда.

Извиваясь, она изменила положение тела, обвила левой рукой мою шею и тесно прижалась ко мне.

— Сюда, — повторила она, — так лучше…

— А если вашему мужу случится выглянуть и увидеть нас теперь? — сказал я. — Он, вероятно, разразится удвоенным потоком ругани. Сверху мы можем выглядеть довольно тесно прижатыми друг к другу.

— Не глупите, — возразила она. — Заниматься любовью в ванной комнате с прижатыми к окну головами?

— Он сочтет, что мы прижались друг к другу слишком тесно.

— Конечно тесно. Ради Бога, что это в вашем внутреннем кармане? Авторучка?

— Карандаш.

— Так, ради Бога, переложите его.

Я вынул карандаш и переложил его в боковой карман пиджака.

— Не думаю, что он там прохаживается… — Она понизила голос: — А что вы можете сообщить о нефритовом Будде?

— Я почти нашел нефритового Будду.

— Мне показалось, вы сказали, что уже нашли.

— Надеюсь, я этого так прямо не сказал.

— Ну, значит, я не расслышала. Иногда хорошо слышу, а иногда нет… Ладно, мистер Лэм, что ни говори, это было приятно. Но вот связаться с мужем… Ну хорошо, я готова попытаться.

Она включила электрический фонарик и направила луч на окно с зеркальным стеклом.

— Правее открыто другое окно, — заметил я. — Куда оно ведет?