Считается убийством

Он отвернулся, а я не стал настаивать. На самом деле он, конечно, отлично знал, что сказал и почему, просто не хотел со мной откровенничать – это было ясно.

Раздался вой сирены. Трутдейл посмотрел перед собой невидящим взглядом, расправил плечи и открыл дверь. Я отвел Дизеля в сторону, чтобы освободить дорогу врачам «скорой помощи». Через минуту вошли четыре человека в медицинской форме, и Трутдейл повел их через холл. Я сказал диспетчеру, что «скорая» приехала, и нажал «отбой».

На мраморной лестнице зазвучали шаги, кто-то спускался. Я поднял голову и увидел Элоизу Моррис во вполне современных джинсах, рубашке и туфлях без каблука. Проделав две трети пути, она остановилась, молча посмотрела на меня, потом двинулась дальше и заговорила:

– Мне послышалась сирена, и как будто большой автомобиль подъехал, – сегодня ее голос был более звучным, чем в субботу. – Что-то случилось?

– Да, в доме «скорая», – ответил я и замолчал. Если я скажу ей о том, что произошло, не превратится ли эта разумная на вид женщина в то, чем она была накануне во время чаепития?

В трех шагах от меня она остановилась и окинула совершенно трезвым взглядом.

– Кажется, я знаю, в чем дело. У Дафны наконец случился настоящий припадок, и ее забирают в больницу.

Меня удивила ее насмешливо-презрительная интонация.

– Нет, – сказал я, – беда случилась не с вашей свекровью, а с дядей вашего мужа. Ужасно об этом говорить, но он скончался.

От потрясения Элоиза открыла рот и задрожала. Я шагнул у ней, чтобы подхватить ее, если она упадет в обморок, но она закрыла рот и перевела дыхание. Казалось, что она справилась с собой, во всяком случае, дрожать она перестала.

– Бедный дядюшка Джеймс!.. Он так меня любил…

Она говорила тихо, и я едва мог разобрать слова, потом пробормотала что-то еще. Мне послышалось слово «печенье», но вряд ли она сказала нечто настолько бессмысленное.

– Я вам очень сочувствую, – ответил я, не представляя, что еще сказать, да и что вообще делать. Может быть, нужно проводить ее в другую комнату?

Она пригляделась ко мне, а потом к Дизелю.

– Мы знакомы? – спросила она. – Кажется, я вас где-то видела. И вашего кота тоже.

– Мы приходили к вам в субботу на чай, – сказал я. Неужели в минуты просветления она забывала о тех периодах, когда ее рассудок был помрачен?

Она нахмурилась.

– Ну, наверное, так и было.

Раздался стук в дверь, и мы все вздрогнули, в том числе Дизель. Элоиза уставилась на дверь, словно хотела открыть ее силой мысли – видимо, привыкла, что ее всегда открывает дворецкий, и растерялась. Тогда дверь открыл я и увидел на крыльце двух полицейских. На аллее стояла машина Афинского полицейского управления.

– В полицию сообщили, что кто-то умер, – сказал тот, что старше. На груди, над полицейским значком, у него был приколот бейдж с именем: Уильям Хэнкинс.

– Это я звонил. Меня зовут Чарли Гаррис, – я отступил в сторону и жестом пригласил их в дом. – Я вам покажу, где… э-э-э… где находится тело. Врачи из «скорой» помощи уже приехали.

Хэнкинс кивнул, а его спутник, Роско Граймс, вытаращился на Дизеля:

– Это что еще за зверюга?

– Это кот, – ответил я, закрывая за полицейскими дверь. Сколько раз мне задавали этот вопрос! – Мейн-кун, это крупная порода.

– Да уж, крупная, – Граймс покачал головой. – Не меньше рыси!

Хэнкинс сердито взглянул на него:

– Не отвлекайся, мы приехали не о кошках разговаривать.

Граймс кивнул с каменным лицом.

Я оглянулся, но Элоизы Моррис нигде не было, она успела уйти, пока я впускал полицейских.

– Я провожу вас в библиотеку, – сказал я. – Именно там я нашел мистера Делакорта.

Дизель вился у меня под ногами, и я старался не наступить на него.

– Джеймса Делакорта? – резко переспросил Хэнкинс.

– Да, – я остановился в нескольких шагах от открытых дверей библиотеки. – Он там.

Мне не хотелось подходить ближе. Трутдейл, возможно, все еще был в комнате. Я не видел, чтобы он выходил в холл после того, как провел врачей в библиотеку. Я мялся у дверей, но Хэнкинс не стал терять времени.

– Спасибо, мистер Гаррис. Будьте добры, подождите в холле.

– Конечно, – с облегчением сказал я. – Пойдем, Дизель.

Мы с котом вернулись к входной двери. Атмосфера в доме вдруг показалась мне гнетущей, дом словно давил на меня всей своей двухвековой историей. Очень хотелось выйти на улицу и избавиться от этого ощущения.

Я открыл дверь, и мы с Дизелем вышли на веранду. Только сейчас я заметил, что дождь закончился и небо стало чистым. Я вдохнул прохладный воздух и почувствовал себя немного лучше. Дизель тоже как будто успокоился. Он сел и внимательно посмотрел на меня, словно ждал объяснений. Но если бы я знал, что сказать! Меня терзало подозрение, что причиной смерти Джеймса Делакорта стал не простой сердечный приступ, а что-нибудь гораздо хуже.

На улице я заметил движение. Машина из управления шерифа свернула на аллею, быстро подъехала к дому и остановилась позади патрульного автомобиля. Дверь с пассажирской стороны открылась, и я увидел темноволосую голову с кудрями, стянутыми в тугой пучок.