Считаные дни

— Не знаю, вроде бы нет, — отвечает женщина. — Вы думаете, это может быть что-то еще? Что-то опасное?

Она смотрит на врача глазами, полными страха, тоненькая прозрачная струйка стекает под носом у малыша, он продолжает плакать, и Юнас поднимается.

— Подождите минутку.

Когда он возвращается в кабинет в сопровождении Элизабет, малыш уже прекратил рыдать и возится у ящика с игрушками. Элизабет присаживается на корточки рядом с мальчиком, и тот показывает ей погремушку.

— Ау, — гулит он и с опаской стучит ею по полу.

— Ой, — улыбается Элизабет, — сколько у тебя пятнышек!

И, обернувшись через плечо, обращается к матери:

— Цинковая паста в таких ситуациях очень хорошо помогает. Или «Зиртек».

Уже потом, когда Элизабет моет руки, она расспрашивает юную мать о ее отце, меньше ли его мучает бронхит.

— Папа говорит, что вы прописали ему просто лошадиную дозу лекарства, — расплывается в улыбке молодая женщина, — он уже совершенно поправился.

Выходя из кабинета, мать выглядит успокоенной, и Юнас смотрит, как она катит коляску по коридору к стойке регистрации, радостный малыш сидит в коляске и гремит погремушкой — Юнас не стал намекать им, что это все же собственность клиники. Когда они заворачивают за угол приемного покоя, из своего кабинета к нему направляется Элизабет.

— Вы уж меня извините… — начинает он.

Элизабет качает головой.

— Ничего, мы обычно именно так и делаем, — объясняет она, — помогаем друг другу советами.

Юнас кивает, но чувствует себя неловко; дальше по коридору из лаборатории доносится смех Вальтера.

— Не стесняйся задавать вопросы, Юнас, — ободряет его Элизабет. — И не надо бояться, я же вижу, на что ты способен.

Он собирает игрушки и задвигает ящик обратно в угол. Потом открывает окно и чувствует беспокойство, но сейчас совсем не до этого, он уже отстал от графика на десять минут. В этот момент звонит Гида. Следующий пациент отменил визит, говорит она, он один из тех постоянных пациентов, которые записываются на определенное время, но очень редко болеют. «Так что у вас есть десять минут, — говорит Гида, — выпейте чашку кофе и посидите, закинув ноги на стол, вы это явно заслужили».

Юнас отправляется в гардероб. Здесь чувствуется легкий запах лосьона после бритья Вальтера, аромат с нотками мускуса. Он пьет воду из-под крана и закрывается в туалете, садится на крышку унитаза и достает телефон, однако от Эвы нет ничего — ни звонка, ни сообщения.

Ей никак не взять в толк, почему он не может переступить через этот, как она сама его назвала, эпизод. «Люди умирают, — как-то сказала она ему, — даже дети иногда умирают; если ты не можешь с этим смириться, тебе следует найти какое-то другое занятие!» В начале их отношений она была более понимающей, но постепенно ее терпеливый настрой сменился раздражением. «В таком случае тебе надо специализироваться как врачу общей практики», — сказала она в какой-то момент, пожалуй, просто задиристо, но он, сытый этим по горло, воспринял ее слова как плохо скрытую ненависть. «Сидишь себе в конторе весь день напролет и выслушиваешь жалобы здоровых людей, — продолжила она, — ну, чем не жизнь?!» Возможно, она хотела, чтобы так и было. Эва была одной из тех, кто уже в первом семестре озвучил свои планы на будущее; согласно им, она намеревалась специализироваться по нейрохирургии. В отличие от большинства других, ей это удалось.

Никогда он не видел ее более взволнованной, чем по вечерам, когда они лежали в кровати и она рассказывала о главных событиях дня. Например, о кровоизлиянии в мозг, как она просверлила череп пациента, приподняла край и добралась до источника кровоизлияния.

— И тогда, — говорила Эва, натягивая футболку, в которой обычно спала, всегда огромную, достававшую ей почти до колен, — я обнаружила выпячивание, которое кровоточило, и установила на это место металлическую клипсу.

— И что, он выжил? — спрашивал Юнас, который уже лежал в постели. Он разглядывал Эву, а она присаживалась на краешек кровати и брала с тумбочки тюбик крема для ног.

— Она, — отзывалась Эва. — Это была молодая женщина. — И, быстрыми движениями размазывая крем по ногам, спрашивала как бы невзначай, словно по обязанности: — Ну, а ты как? Что там у тебя в неотложке?

И скорее всего, он рассказывал об эпизодах рабочего дня как о чем-то повседневном, лишенном драматизма, — о том, как вышедшая из себя и сбитая с толку женщина упорно настаивала, что ее сухой кашель, скорее всего, является симптомом рака легких, или о том, как парочка наркоманов заснула в приемном покое в грязных брюках, которые провоняли мочой, и он безуспешно пытался их разбудить, прежде чем пришлось вызвать охрану. В любом случае, на Эву все это не производило особого впечатления, она тянулась за мобильным телефоном и ставила будильник на десять минут шестого, чтобы у нее еще осталось время на небольшую пробежку перед работой.

— Спокойной ночи, — бормотала Эва и закрывала глаза.