Science, Strategy and War: The Strategic Theory of John Boyd (Strategy and History)

Так, Стивен Метц приходит к выводу, что "вооруженные силы США станут первым постмодернистским государством-боевиком, достигшим значительно большей скорости и точности за счет интеграции информационных технологий и развития системы систем, связывающих воедино методы захвата целей, нанесения ударов, маневрирования, планирования, связи и снабжения".50 А в постмодернистской войне "время станет ключевым элементом. Постмодернистские военные будут пытаться использовать скорость и знания для быстрого разрешения конфликта".51

Одновременно с этими концептуальными разработками Министерство обороны США опубликовало серию книг, в которых рассказывалось о характеристиках, преимуществах и необходимости гибких инновационных организаций. Под гибкостью понимается устойчивость и прочность. Маневренные - или "передовые" - организации характеризовались способностью комбинировать информацию новыми способами, умением применять различные точки зрения и способностью изменять использование активов в соответствии с меняющейся ситуацией.52

Хотя петля OODA часто появляется в этих исследованиях, не стоит видеть здесь слишком много призрака Бойда. С другой стороны, хотя Бойд и не слишком заботился бы о тех, кто подчеркивает технологический аспект постмодернистской войны, он, безусловно, согласился бы с акцентом на постоянных инновациях и маневренности, а также с доктринальными и организационными постулатами и оперативными и стратегическими преимуществами, которые дает новая модель ведения войны, заключенная в термине Information Age Warfare.

Война четвертого поколения

Однако Бойд согласился бы и с теми, кто утверждает, что именно потому, что Запад обладает непревзойденной обычной военной мощью, будущие противники обратятся к нетрадиционным - асимметричным - методам. В то время как аналитики описывали контуры RMA и ценность NCW, другие делали акцент на этом зарождающемся феномене асимметричной войны.

С одной стороны, это относилось к характеру войны в третьем мире,53 и тот факт, что для некоторых народов и культур война может иметь другие цели (символические, ритуальные или экзистенциальные, а не инструментальные), следовать другим правилам и не быть так связана и ограничена политикой.54 Калеви Холсти, например, указывает на принципиально иные политические процессы в большом количестве войн "третьего рода": "Самое главное, предположение о том, что проблема войны - это прежде всего проблема отношений между государствами, должно быть серьезно поставлено под сомнение", поскольку "безопасность между государствами в третьем мире все больше зависит от безопасности внутри этих государств". Проблема современной и будущей международной политики - это, по сути, проблема внутренней политики. Источник проблемы кроется в природе новых государств".55 Кроме того, причины борьбы не могут быть поняты в рамках национального государства: "более фундаментальным является столкновение различных концепций сообщества и того, как эти концепции должны быть отражены в политических механизмах и организациях".56

То, что Холсти назвал "войнами третьего рода", Мэри Калдор считает "новыми войнами".57 Она согласна с Холсти в том, что центральное место занимает "политика идентичности": "исключительные притязания на власть на основе племени, нации, клана или религиозной общины. Эти идентичности политически конституированы". Интересно, что война - это не то, с чем нужно покончить. Эти войны разгораются "в регионах, где местное производство упало, а доходы государства очень низки из-за широко распространенной коррупции". В этом контексте воюющие государства ищут финансирование из внешних источников, поддержки диаспор, налогообложения гуманитарной помощи и через негативное перераспределение ресурсов - местные грабежи, мародерство, навязывание неравных условий торговли через КПП и другие ограничения, вымогательство денег и т. д.58 Более того, все эти источники финансирования зависят от продолжающегося насилия. Следствием этого является набор хищнических социальных отношений, которые имеют тенденцию к распространению.59 Поскольку различные воюющие стороны преследуют общую цель - посеять страх и ненависть, они действуют по принципу взаимного усиления, помогая друг другу создавать атмосферу незащищенности и подозрительности.60