Сдаёшься?

Алексей Никонорович. Ну дело твое. Но чтобы краденых вещей в доме не держала. Чтобы я ее больше у себя дома не видел.

Алла. И не увидишь. Я ее Сашке ко дню рождения подарю… Нет, продам по своей цене — все-таки лучше, чем взять своими руками подарить чужому дяде. Сделаю хоть доброе дело. Сашка нам все же товарищ. А то у него вон кроличья — и вся облысела.

Алексей Никонорович. Ну да ведь тебя не уговоришь, делай как знаешь. В конце концов, тот, в дубленке, сам проморгал свою шапку — мог бы тут же на станции заявить, и тебя бы задержали.

Алла. А я и вернулась, спрашивала: никто шапки не спрашивал? Никто, говорят. Ничего, дубленку купил — купит и еще одну шапку, не из бедных, видать.

Алексей Никонорович. Слушай, эта гирлянда никак не отцепляется, запуталась вся. Придется разрезать. Дай-ка ножницы.

Алла. Ну уж нет, ты распутай. И так каждый год на игрушки сколько денег выбрасываем.

Алексей Никонорович. Никак не поддается, проклятая, ишь ведь скрутилась. Послушай, а что, если эта повестка из-за «ладушки»?

Алла. Что из-за Ладушки! Думаешь, она в школе что-нибудь украла?

Алексей Никонорович. Этого еще недоставало. От этого Бог, слава богу, помиловал. Из-за машины, из-за нашей голубой «ладушки»?

Алла. А что из-за машины? Не у одних нас машина. Ведь ты же ее не украл?

Алексей Никонорович. Это как посмотреть. Я ведь сначала, ты помнишь, на базаре купил потрепанный «москвич». На нем и ездить-то было нельзя — помнишь, под мостом застряли, а девятьсот рублей заплатил. У Шурки тогда за ту «победу» взял и заплатил. Так я ее потом на завод знакомому директору отдал — он мне ее отремонтировал почти без денег. Дальше я ее за три тысячи продал, еще с Шурки опять взял, ведь и у «победы» теперь другая цена, и на работе «ладушку» купил. Вообще-то многие так и делают — купят машину, а потом меняют на лучшую. Это называется — обменять машину. Вон Шурка уже с той «Победы» до двадцать четвертой «Волги» доменялся.

Алла. Если все автомобилисты так делают, то почему одного тебя в суд? А кто мог донести?

Алексей Никонорович. Да любой, кто прикинет мои доходы и расходы. Или грузин, кому я «москвича» продал, одумался, что переплатил.

Алла. Сам на себя? Нет, здесь что-то не так. (Звонит по телефону.) Сашук! Я тебя что, разбудила? Нет? Ищешь все убийцу? Ну, ищи. У меня к тебе вот какой вопрос, если кто-то имел старенького разваленного «москвича», а потом новенькую «ладу», ну, например, такую, как у нас, за те же деньги, сколько ему дадут. Угу… угу… угу… Поняла. Спасибо, Сашук. Ищи скорей убийцу, должен же он хоть под утро попасться. (Кладет трубку.)… Хозяйственные преступления. Статья сто пятьдесят четвертая — спекуляция, то есть скупка и перепродажа товаров или иных предметов с целью наживы, наказывается лишением свободы на срок до двух лет…

Пауза.

Алексей Никонорович. Так… А что, в тюрьме просто сидят в камерах на нарах весь срок?

Алла. Скажешь тоже. Государству от этого какая польза? Сидят только пока следствие идет. Следственный изолятор, кажется, называется. В тюрьме работают.

Алексей Никонорович. А где?

Алла. Кто где, наверное, кому как повезет. Кто на лесозаготовках, кто в рудниках.

Пауза.

Алексей Никонорович. А жен туда не пускают?

Алла. А бог их знает… Может, и пускают. Не в тюрьму, конечно, а в дом на поселение. Ты хочешь, чтобы я с тобой жила? (Пауза.) А о дочери ты думаешь? Уж на поселении вряд ли найдутся английская и музыкальная школы. Ты же сам хочешь дать ей хорошее образование.

Пауза.

Алексей Никонорович. А вдруг есть?

Алла. Ну если есть, тогда и мы поедем. Только надо узнать заранее. Господи, да не дергай ты так — три шара в куски разлетелись! Опять в следующем году новую коробку покупать.

Алексей Никонорович. В следующем году мы, видно, елку в тайге снегом украсим.

Пауза.

Алла. А чего это нам все надо да надо? Вот ведь на реке Амазонке, я читала, нашли племя — голыми ходят да травкой питаются, а их спросили: что вам нужно? — они говорят: ничего, у нас все есть… (Пауза.) И нужно было тебе за этой машиной гоняться. Могли бы и без машины прожить, у метро живем.

Алексей Никонорович. И это ты говоришь, ты?! Ты, которая с утра до вечера мне твердила о колесах! У Левашовых колеса, дескать, у Игнатьевых, даже у Сашки новый «Запорожец», а ведь он холостяк!

Алла. А ты бы меня не слушал. Раз заработанных честных денег на машину не хватает.

Алексей Никонорович. Да я и сам, по правде говоря, о машине давно мечтал. В машине я выгляжу выше ростом, скорость внушает мне уверенность, и вообще, с машиной я чувствую себя человеком. Это для меня психотерапия, что ли.