Сдаёшься?

Олимпия Валериановна(слегка растягивая слова из-за непослушного языка от снотворного). Крещена, я, голубушка, Олимпиадой, но согласитесь, в этом имени есть что-то коллективно-спортивное — ха-ха, — и из афишных соображений я оставила за собой Олимпию. Согласитесь, это более женственно, и, помимо того, это имя напоминает мне одноименную очаровательную картину французского художника Мане или Моне, кажется, — я грешным делом спутываю их в последнее время, это очень прискорбно, но, entre nous, нам ведь так давно ничего не доводилось о них слышать! А мне ведь случалось давать и сольные концерты! Regarder-vous, s’il vouz pla^it!

Делает широкий жест рукой. Ю л и я А л е к с а н д р о в н а недоуменно оглядывается.

Олимпия Валериановна(похоже, что она решила ослепить гостью истинным великосветским приемом, как в старые времена; может быть, для того, чтобы чем-нибудь прикрыть убогость окружающей ее обстановки). Располагайтесь, пожалуйста, Юлия Александровна, милости прошу, installez-vouz bien! Садитесь, голубушка, без церемоний, пожалуйста, вот сюда, на эту тахту или вот в это кресло, только поосторожнее, в тахте с краю выскакивает пружина, а у кресла подгибается правая ножка. Не могу догадаться о цели вашего визита, но гостям я всегда искренне рада, так воспитывали нас гувернантки в гимназии, в старые времена. Вы успели окончить гимназию?

Юлия Александровна. До революции я была дошкольницей, Олимпия Валериановна.

Олимпия Валериановна. D'esol'ee pour le bazar! Mais, je viens de me r'eveiller. Parlez-vous francais, Madame?

Юлия Александровна. Я не говорю по-французски.

Олимпия Валериановна. Извиняюсь, голубушка, я сказала, чтобы вы простили меня за беспорядок, но я только что поднялась с постели. Меня, увы, мучают бессонницы. Кроме того — ха-ха, — у меня сильнейшая гипотония и сужение мозговых сосудов. Врачи категорически запретили мне курить, но это так скушно, голубушка, и я грешным делом думаю, что если одна папироса доставляет мне такую уйму удовольствия, то я не откажусь затянуться в последний раз и на смертном одре, ха-ха. (Закуривает.) Я уже не цепляюсь за жизнь. Я достаточно повидала на этом свете. Угощайтесь, пожалуйста: voici — яблоки, voil`a — конфеты! Tout est ci. Pardon, Madame, они, правда, не ахти какие, но лично я советую вам взять яблоко — знаете, у нас в гимназии была классная дама, так она нам всегда говорила: если в гостях вам предложат фрукты или сладости, непременно берите фрукты. Фрукты — это, прежде всего, витамины, столь необходимые нам для жизни. Так что лучше возьмите яблоко.

Юлия Александровна. Спасибо. Я не хочу.

Олимпия Валериановна. А я, извините, возьму. Я еще не завтракала. (Берет яблоко и надкусывает.) Вы слышите?

Юлия Александровна. Что?

Олимпия Валериановна(опять кусает яблоко). Вот, вот, опять! Слышите?

Юлия Александровна. Нет. Я ничего не слышу.

Олимпия Валериановна. Ну, слава богу! (Ест яблоко и курит.) А то мне кажется, что это слышно на всю квартиру. Видите ли, последнее время, когда я кусаю, у меня громко щелкает нижняя челюсть, ха-ха. Препротивная вещь старость, деточка.

Юлия Александровна. Но вы еще вовсе не так уж стары. А потом с возрастом приходят и свои преимущества. Например, мудрость. Я по себе чувствую — с годами моя голова делается все яснее.

Олимпия Валериановна. Ах, что вы, голубушка, я только чувствую, как глупею день ото дня. Еще раз извините меня за беспорядок: из-за этих снотворных, к которым я вынуждена прибегать в большом количестве, я по утрам никак не могу раскачаться и потому долго лежу в постели, ха-ха. Весной я — увы! — чувствую себя особенно плохо: вовсю разыгрывается моя бессонница — эти перепады давления!

Юлия Александровна. У вас действительно неуютно. Да здесь и воздух очень тяжелый. Вы позволите, я открою форточку?