Сделка

Вроде больше ничего как-то отразившегося на нас с Гвен не произошло, но я уже ни в чём не уверен. Она вполне могла утаить от меня что-нибудь, что случилось с ней в тот момент, когда ни я, ни Кваетус не видели, чем она занимается. Но так как у Гвен вроде не выросло хвоста и дополнительных конечностей, значит, она больше ни во что не вляпалась. Я, по крайней мере, надеюсь на это.

— Ну, и чего сидим, ждем первую звезду? Тренироваться кто будет — Пушкин?

— Кто такой Пушкин? — спросил я, поднимаясь со ступеней и беря меч наизготовку.

— Да был такой, дуэлянт и бабник, стишки ещё между играми и шатанием по бабам писал, про то, как тискал девок в садах Петергофа.

— Лермонтов, про девок в садах — это Лермонтов, а Пушкин всё больше про анчар, — Гвен подъехала ближе и, наклонив голову набок, внимательно наблюдала за нами.

— Мне эти имена всё равно ни о чём не говорят, — я направил острие меча на одиноко стоящее деревце в центре двора.

Сосредоточившись, я попытался настроиться на воздух и внезапно впервые полноценно ощутил его. Я ощутил ветер, лениво перебирающий гривы наших лошадей, но почувствовавший мысленный призыв брата — меня, весело вплёлся в структуру острой игрушки брата. Поиграем, братишка? Нужно только стать хлыстом, стать плетью, — да, вот так, — структура заклятия хлыста определила точки привязки. Уплотнившийся воздух рванулся по острию клинка и попытался сорваться в полет, я успел перехватить его за самый кончик и ударил, имитируя удар хлыстом. Свист кнута — и ветвь отделилась от ствола и упала на маленький пятачок земли, из которого росло дерево.

— Ну, наконец-то, хоть какой-то сдвиг… или ты хотел запустить вихрь, а получился хлыст? Ты не стесняйся, расскажи, здесь все свои, — кажется, я понял, наконец, за что его в призраки определили. То, что Кваетус что-то украл — это так, ерунда, его наказали за его язык и мерзкую манеру разговаривать. Даже находясь в виде призрака, он был способен до такой степени действовать на нервы, что впервые я почувствовал нестерпимое желание стать магом смерти, чтобы иметь возможность хоть как-то ответить ему.

Гвен, увидев, что я остановился, слегка натянула узду и сделала ещё один круг по двору, на этот раз послав свою кобылку медленной рысью. Хорошо, что она уже не боялась лошадь так панически, как в первые дни. Вообще, эту кобылу, на редкость спокойную, я выбирал именно с той целью, что ей достанется очень неопытный наездник. Лошадка была настолько флегматичной, что абсолютно не обращала никакого внимания ни на меня с моим ветром, ни на Кваетуса. Похоже, ей было на все наплевать, кроме вкусного овса, которым её кормили.

Призрак опять парил возле меня и что-то мне доказывал, быстро жестикулируя при этом. Я просто отключил слух, чтобы не слышать его бубнёж, прерываемый зачастую нецензурной лексикой. Я начал слушать только тогда, когда Гвен подъехала к нам и обратилась к Кваетусу. Их пикировки обычно очень расширяли мой кругозор.

— Ну что ты к парню привязался? Он вообще молодец — такой прогресс за такой короткий срок! Сейчас только практика ему нужна, и поменьше твоего громогласного влияния. Ты бы лучше показал нашему рыцарю что-нибудь полезное из общей магии: ну там, как суп из топора сварить или такое очень важное для нас заклинание, учитывая то, что рыцарь у нас травмоопасный, как исцеление.

— А он чё, не умеет, что ли? Это же элементарно и неинтересно, — махнул рукой призрак.

— Так ты что, козёл, Артуру даже основ не дал? Ты, хмырь зеленый, сразу начал его боевой магии учить, тогда как он только пару недель назад вообще узнал, что магом является?

— Этого быть не может, глупая ты курица! Как он вообще смог в таком случае воздух почувствовать? Я же говорил, Стажем невозможно стать, им можно только родиться! С первым вздохом, с первым ударом сердца…

— Я помню! Не нужно мне это повторять! А тебе, козлина, не приходило в голову, что в жизни могут встречаться разные обстоятельства, в том числе и повторный первый вздох и удар сердца! — о чем Гвен говорит? Какой повторный первый вздох? Ведь, если думать логически, для этого нужно умереть, а потом воскреснуть. Но воскрешать людей могут только боги, да и то не всегда. Я внимательно смотрел на нее и пытался понять, что же она имеет в виду.

— Да может быть, я даже не спорю, но Страж, прежде всего маг, а маг сначала все равно изучает общую магию, и только потом его знакомят со стихией храма, а там — как повезет, вполне возможно, что будущий Страж и не понравится ветру. Каким же образом, ты, мочалка крашенная, можешь мне объяснить, что в этом случае все пошло как-то неправильно?

— Это я у тебя должна спросить! Мы завтра уезжаем, потому что без еды сможем не больше пары дней протянуть, а вот овёс весь уже почти закончился, и лошадкам не объяснишь, что ты, урод, чему попало Артура учил! Как его теперь переучивать?