Сделка

— Женщина не должна быть сильной. Она должна сидеть дома и вышивать крестиком, а не болтаться по неизвестным башням в сомнительной компании, — честно говоря, её ответ меня позабавил. Женщины всегда чем-то недовольны. Я абсолютно точно уверен, что если бы она сидела в замке за вышиванием, то уже через два дня она бы взвыла, начала обвинять меня в своей скуке, и жаждала бы приключений.

Понемногу мы спустились на два уровня по лестнице, которая находилась уже внутри башни и повторяла собой внешнюю. Только внутри она прерывалась межэтажными дверьми.

Спускаться было всё-таки легче, чем подниматься, и идти в полном молчании было глупо, поэтому я решил вслух высказать свои подозрения насчёт адекватности почившей магини огня.

— Странно все это. Я ожидал от этого места кучу различных неприятностей, а кроме чисто физической усталости больше трудностей мы не получили.

— Да ты не переживай — скорее всего, трудности будут впереди; я даже больше скажу: скорее всего, нас ждёт какая-нибудь пакость на самом выходе, — довольно радостно решила обрадовать меня Гвен.

— Почему ты так думаешь?

— Да потому, что эту башню строила женщина. Причём обиженная на весь белый свет женщина. Но не злая, иначе мага, который мог бы её гадости блокировать, не заказала бы. Кстати, с того эльфа нужно будет стрясти премию, потому что, что бы мы кроме шкатулки не обнаружили, брать это будет только либо полный псих, либо самоубийца, — она ненадолго замолчала, а я не мог не согласиться с каждым её словом. Тем временем мы вошли в дверь, ведущую на нужный нам этаж. — М-да, а я её недооценила. Вот она, первая гадость. Ты хоть знаешь, как выглядит нужная нам вещь?

Этого я не знал и напряжённо смотрел на стол — единственный предмет, находящийся в огромной пустой комнате, и пытался сообразить, каким образом мы сумеем найти нужную нам шкатулку из десятка стоящих на этом столе.

— Как я и предполагала, в каждой — пачка писем, — Гвен не теряла времени даром и уже успела открыть каждую шкатулку.

— И в какой настоящие бумаги? — я никогда в жизни не чувствовал себя настолько растерянным.

— Ты хвалился, что знаешь эльфийский язык, — Гвен задумчиво вертела в руках пачку бумаги, перетянутую атласной ленточкой. Я кивнул. Она быстро вытащила письмо, находящееся в середине пачки. — Я, кажется, поняла, почему взять в руки шкатулку может только женщина. Дело не в том, что взять ее невозможно, а в том, чтобы найти настоящую. Подозреваю, что из комнаты можно вынести только одну, и если это будет не то, что нужно, то вернуться снова сюда будет довольно проблематично. Вот такая маленькая месть своему бывшему. Жене, которая знает его как облупленного, он ничего не скажет, а мужики, которые у него доверенные лица — не поймут. Читай — всё не нужно, только первые слова, приветствие и обращение, — и она протянула лист мне. Всё ещё не понимая, как это поможет вычислить подделку, я принялся читать:

— «Здравствуйте, уважаемая госпожа…», — Гвен прервала меня буквально на полуслове.

— Не оно, значит, пойдём дальше, — и она вытащила из другой шкатулки практически идентичную пачку писем и протянула мне то, что находилось в середине.

— «Любимая…»

— Нет, следующее.

— «Приветствую тебя, милый друг…»

— Вот оно. Но давай ещё одну проверим для надежности.

— «Здравствуй, красотка…»

— Да, то, что было перед этим, — вот настоящая шкатулка с настоящими письмами, — и она засунула письма на место, захлопнула крышку и протянула резную коробку мне. Я, всё ещё недоумевая, принял ёе, и в тот же момент все остальные шкатулки, стоящие на столе, исчезли.

— Так, я понял твой ход мыслей насчёт единственной вещи, которую можно вынести отсюда, и я согласен с тобой, но объясни мне вот это, — и я демонстративно потряс перед Гвен шкатулкой. — Объясни, с чего ты взяла, что именно вот эти письма истинные?

— Понимаешь, — женщина начала было объяснять, но вдруг вздрогнула и внимательно посмотрела на меня. — Артур, а давай ты пока их скопируешь, а я все объясню. Не хочу задерживаться здесь ни на секунду, как-то мне не по себе, — я кивнул и принялся раскладывать на столе бумагу, предусмотрительно захваченную с собой. Не далее как четыре дня назад я наткнулся на заклинание копирования текста в одной из подаренных мне Кваетусом книге и, как мне показалось, смог приспособить его под ветер. Пока я настраивался, Гвен быстро проговорила. — Всё дело в обращении. В центре находятся письма, которые должны были быть написаны в самый разгар романа. Это время, когда и пишется большинство писем, записок и посланий. В начале их немного, так как есть страх быть отвергнутым, а в конце их просто мало — надеюсь, не нужно объяснять почему. Так вот в самый разгар романа, когда ещё восхищение не прошло, но к нему уже стало примешиваться уважение, ни «уважаемой госпожой», ни «красоткой», мужчина женщину не назовет… Ну, если, конечно, он нормальный мужчина, а варианты с психическими отклонениями я как-то не рассматривала. Вот и весь фокус.

Я долго смотрел на Гвен, пока ветер послушно переносил копию написанного с одних листов на другие.