Сделка

Крайне любопытно наблюдать за теми, кто чует жареное первым. Вокруг меня, ожидая возвращения Дэйла, столпились: модельер женской одежды, изобретший массу костюмов для Флоренс, — по его виду нельзя было сказать, что он кровожаден, но все-таки он был, с раздутыми ноздрями, на изготовку; его жена, плотинообразная матрона, вдвое увеличившаяся за время успешной карьеры в качестве управляющей его делами, она тоже плотоядно косилась в мою сторону; некий действительно толковый и потому самый удачливый агент в городе, из тех, кто перехватывает свой куш в кинобизнесе первым, человек, имевший в собственности лучшую коллекцию французских импрессионистов в мире, но в личном плане из тех, кто сеет вокруг себя одни несчастья; рядом с ним стояла его жена, следом — его любовница, дальше виднелась разочарованная и покинутая вторая жена одного широкоизвестного режиссера, справа от нее — разочарованная и покинутая третья жена того же режиссера, для созерцания скандалов им предоставляли места в первых рядах, но с одним условием, чтобы они были вместе; виднелась стареющая инженю, еще умудрявшаяся играть девчонок 40-х годов, но ее карьере уже угрожало преждевременное облысение, заметное, если лампа светила сзади; сбоку, как всегда, стоял ее муж, отпрыск владельцев Уиллингхэмского отеля, который его отец оставил в наследство в идеальном порядке, и наследнику ничего не оставалось делать, как сидеть целыми днями на краю бассейна в загородном клубе и следить, чтобы туда не забрел залетный еврей; следующей была королева — Эмили Адамс, ведущая женщина-критик, ее декольте, обрамленное крепко стянутым лифом с заключенными в нем аксессуарами, привлекало внимание тяжелым золотым крестом, с ней был муж, кретин. Все они почуяли запах скандала и как стадо гиен окружили место предполагаемой схватки. К ним присоединились вскоре разноперая молодежь, наезжающая в город пока на автобусах, и волки, занимающиеся их науськиванием, показывающие, кто есть кто, и определяющие работу. Этим ребятам хотелось пощекотать нервы.

— Жаль, что я не могу назвать имен некоторых девушек, — сказала Эмили, — которых этот человек обидел, и обидел не жестом. Если бы ты знал, что знаю я, то никогда не позволил бы себе быть таким снисходительным.

Я хотел сказать этой сучке кое-что и тем славно закончить вечер, но вовремя остановился, встал и по привычке пошел искать Флоренс.

Она сидела с мужчиной, которого я прежде никогда не встречал. Флоренс чирикала, не закрывая рта, обожатель смотрел ей в зубы. Я представил дорожку, на которую она скользнула.

Я сел рядом с хозяйкой и сказал:

— Ольга, возьми меня за руку и послушай. Твой собирается боднуть меня, а я этого не хочу.

— Если не хочешь, подойди к нему и извинись.

— За что?

— Эдди! Да что с тобой?! Ты в своем уме? Ты назвал Дэйла садистом перед всем столом в его собственном доме! Или ты думаешь, что народ проглотил это и не заметил? После аварии ты только и делал, что раздавал оскорбления направо и налево. Всем, кто приходил навестить тебя, включая близких друзей Флоренс, болтал все, что ни приходило в голову, — кошмарные и бестактные вещи. Мы терпели, потому что понимали положение Флоренс. Но, Эдди, ты выздоровел. Поэтому ты здесь, на вечеринке. Чтобы подвести черту. Или говори, или заткнись! Если тебе прощает Флоренс, то это не значит, что прощаем мы. Если бы вы с Дэйлом не были старыми друзьями, мы бы давно вышвырнули тебя вон. Я перестану уважать Дэйла, если в следующий раз, когда ты выкинешь очередной номер, он не даст сдачи. Все! Я уже устала от твоих причуд. И остальные тоже. Я устала слышать, как ты хаешь всех и вся в нашем городе. Ты окружен божественным клевером, но если ты думаешь, что вокруг тебя ядовитый плющ, — перестань плакаться, действуй!

Она возмущенно вскочила и отошла. Затем вернулась.

— Эдди, Дэйл — твой лучший друг во всей округе. Поразмысли над этим и приди к правильному выводу.

Я уже собрался извиняться, она взяла меня за руку и потащила к Дэйлу.

Совершенно очевидно, что для того чтобы заставить Эмили углубиться в детали личной жизни Хоффа, совать ей под ребра пистолет было излишне. Ольга пыталась поймать взгляд Дэйла, чтобы дать ему понять, как я жажду повиниться.

— О, Эмили, — разглагольствовал в это время Дэйл, — дорогая Эмили, ты столь изысканна. Поэтому-то, я уверен, твоя колонка имеет такой успех. Но сегодня мы среди друзей и давайте-ка не будем щепетильны. Вкус мистера Хоффа нацелен на простеньких девушек, по той простой причине, что большего ему не дано. Его последняя, помнится, была некто Гвен, по фамилии, кажется, Хантер, и вот у этой самой Гвен основное отверстие имело размеры входа в метро на перекрестке 42-й и Бродвея. Где-то столько же народу через нее и прошло. Что касается цены, если вы позволите провести параллель немного дальше, то она составляла сущую безделицу. Ольга, ты что-то хотела сказать? О, да кто это с тобой?

Теперь уже Ольге не хотелось мирить нас.

Гвен, разумеется, никогда и в глаза не видела Хоффа.

Дэйл, расталкивая толпу локтями, приближался ко мне. Я ждал.